– Что-то не то?

– Все в порядке. – «Кроме моих мыслей». – Продолжай.

Почему она думает о мистере-вечное-одиночество сейчас? Может, дело в чувстве, которое она сейчас испытывает? Или в чем-то другом… Джоан путается.

В мороке страсти, в тумане усталости, в дымке неуверенности.

В их отношения. Служебный роман. Осуждение, если кто-то раскроет их тайну, но, вроде бы, никто об этом и не знает… Пока что. Марк молчит, и Джоан надеется, что так будет всегда.

Верить хотя бы в то, что он будет молчать. На большее… Нет. Бессмысленно надеяться на лучшее, видя, как он теряет интерес, ведя отсчет дней.

Конец испытательного срока подкрадывается тише смерти. Незаметнее опасности. Неминуемее судьбы. В ту ночь Джоан снится кошмар – чуть ли не впервые в ее жизни. Марк не обнимает, одеяло откинуто в непонятную сторону. Ее подташнивает. То ли от страха, то ли от выпитого на ночь чая. Она резко приподнимается на локтях, оглядываясь по сторонам.

Что-то ищет в молчаливых тенях глубокой ночи. Может, свое счастье.

– Что такое? – Не открывая глаз, спрашивает Марк.

– Мне приснился… Странный сон, где ты бросил меня. Ничего не объяснив и ничего не сказав напоследок. Это страшно…

– И такое бывает. Засыпай, баю-бай. – Он поет колыбельную, и Джоан мгновенно засыпает. Проваливается в липкое забытье. Отправляется в неизведанные пучины… А когда просыпается, то первым делом замечает отсутствие Марка и его вещей.

Ладно, он мог просто собрать их и… Отнести в чистку? Убрать их в шкафы, чтобы снова не получать от нее нагоняй? Отнести их к себе в комнату, чтобы… Джоан не знает, для чего нужно было уносить вещи и уходить, не попрощавшись с ней. Не поговорив напоследок, не закрепив прошлое навек самым надежным замком – прощальным поцелуем…

Его предупреждения о разбитом сердце как-то напрочь вылетают из головы. Но спустя несколько дней она начинает обо всем догадываться. И о причинах, почему он сбежал, и о том, почему ей с каждым днем мир кажется все чуднее и чуднее. И запахи по-разному ощущаются, и ей все чаще не хочется есть – бессмысленно.

Лишь бы мать об этом не узнала… Она, бывший профессор старой закалки, некогда генерал под прикрытием, держит ее в оковах, и плевать на счастье. На свое или чужое… Плевать на все.

– Где он? – Врывается в спальню бывший профессор рун. – Где этот сукин сын? Я вырву ему…

– Не надо, мама, – надломлено, слабо говорит Джоан. Она лежит на постели неизвестно какой день, смотря в потолок. На нем изображены звезды – раньше здесь жила Эсембике, а сейчас она. Раньше редко бывала здесь, потом был Марк и ночи с ним…

Подушка до сих пор хранит его запах и следы ее слез.

– Он уехал, улетел или умер… Этой ночью. Не знаю точно. И знать не хочу.

– Правильно. Так будет проще.

Не проще.

Не легче.

Особенно рядом с матерью, которая каждую минуту поблизости, которая каждый разговор ей напоминает о непростительной ошибке. О том, как неправильно поступила с матерью. Руну слепоты стерли, и старшую Лэй восстановили как профессора. От этого Джоан хотела пойти на обе крайности, но ее останавливали. Сначала лекарь, потом Грей.

– Зачем тебе увольняться? – Спрашивает директор Хайзер, крайне добрый и понимающий человек. Только он, Грей, его сестра, его возлюбленная и профессор Лидьян помогают ей справиться с незапланированной беременностью.

Иногда спасают от нападок матери.

Иногда приносят лекарства, приглашают целителя.

– Каждый ошибается. И то, что ты не начертила руны защиты – не страшно. Тем более, ты могла начертить, а он мог специально их испортить.

Джоан соглашается, не спорит, лишь выходит из кабинета и спотыкается о порог. Думает, разобьется, еще и синяки лечить… Но ее ловит рука со шрамами. Лилит. Вечно мрачная и злая, сейчас она выглядит взволнованной. Вместо объяснений шепчет: