– Здравствуйте, студенты.

Преподавателям в «Морионе» редко присылают помощников, ибо все здесь хороши в своем деле. Но Джоан сама попросила Грея прислать ей человека, ведь у последних курсов по программе идут сложные руны, которые надо делать в паре. Учеников или Лилит просить опасно. Первые просто не знают, что делать, а вторая… Второй надо залечить свои раны прежде, чем заниматься сложными заклинаниями.

– Меня зовут Марк, и я буду помогать профессору Лэйн. Несмотря на возраст, у меня есть опыт создания даже самых сложных рун. И начнем мы прямо сейчас.

– Да. – Джоан, стоящая рядом все время, кивает. – Руна жизни…

Занятие проходит лучше ожидаемого. Марк не отвлекает ее разговорами или улыбками, направленными студенткам, наоборот, одаривает их недовольными взглядами и помогает с рунами. Неплохо выполняет свою работу, но слишком быстро устает… И времени на отдых не так много. Не расслабиться и не прогуляться в окрестностях замка.

– Предупреждаю. Я способен разбить тебе сердце. – Марк ухмыляется, пытаясь предугадать реакцию Джоан. Испугается? Ухмыльнется в ответ? Посмотрит, как на ненормального? Ее поведение многое скажет об ее характере и об их будущем сотрудничестве.

– Разбивай, – ровным голосом отвечает ему Джоан. – Все равно говорят, что у нас с мамой их нет.

– Это раньше она помогала тебе в уроках?

– Да. – Лицо ее непроницаемое, и лишь глаза улыбаются. Хитрая как лиса. – Пока ее не стало подводить зрение.

– Слабо нарисованная руна слепоты?

– Конечно. Одна на затылке, чтобы добиться нужного мне эффекта. И, зная, что будет дальше, объясню причину своего поступка. У матери нрав многим не нравился – слишком суров. Рядом с ней любой начнет задыхаться, и иногда даже буквально. Многие не могли проявить себя и добиться хороших оценок, хотя их знания были достойны много. Бесспорно, наш предмет нужно учить, ибо руны в бою – один из лучших способов одолеть врага, но… Она перебарщивала. Во всем.

– Не сомневаюсь, – сочувственно говорит Марк. Но только не совсем искренне – это Джоан научилась определять еще с детства. – Думал, ты такая же.

– Какой испытательный срок одобрил директор? – Пытаясь перевести тему, интересуется Джоан. Ей не слишком приятно разговаривать о матери, даже лучше обсуждать злую скоротечность времени.

– Тридцать дней.

– Хочешь остаться?

– Хочешь уступить место? – Марк скалится, будто ему порядком надоел этот разговор. Будто не он сам его начал. – Навряд ли. В академии, пусть даже и боевой, два профессора по одному предмету не нужны.

Они переспали на второй же день, в ее спальне – комната Марка находится в крыле учеников. Среди профессоров тоже небезопасно, но здесь хотя бы можно заглушающие руны начертить. Начертить и противозачаточные символы, отметить их ярко-ярко, зажечь с помощью рун свечи и создать магический барьер защиты…

Романтично. Горячо. Неплохо – в ее жизни было и лучше, во время учебы за границей. Но здесь… Почти не было никогда вариантов. Но сейчас… Он есть. И упустить его невозможно, поэтому Джоан проявляет инициативу, а Марк подчиняется ее игре.

У Джоан выгоревшие русые пряди, которые Марк мгновенно начинает гладить, неравномерный загар на коже и руны, которых совсем немного. Но ему нравится. У него самого руны на плечах и шрамы на животе – был мечником против Диких. Как и многие другие, как и многие среди них…

Руны… Она смотрит на них. Читает. Почти у всех в академии есть руны, кроме Фалко. Ему запрещено их наносить на себя – время уничтожает следы магии вместе с самим исследователем-путешественником.

Она замирает, заметив, что ее раздумья текут не в то русло.