– Закат, – Кента торжественно указал на алеющее небо. – Настоящий.

И правда – красный шарик приближался к вершинам гор. Мы сгребли накидки и подушки с двух ближайших диванов и разложили их перед окном. Я сел слева, чтобы следить за камином, а Кента справа от меня снова устроился в своей позе со скрещенными ногами. Я усмехнулся:

– И всё-таки закат из башни замка?

Кента улыбнулся и кивнул.

Мы глядели на темнеющий горизонт и уносились каждый в свои мысли. Оранжевые всполохи уступили место фиолетовым облакам, а за ними пришли звёзды.

– Как думаешь. У нас получится поступить? – Кента смотрел на небо, обхватив руками колени и закутавшись в накидку, стянутую с третьего дивана.

– Думаю, да. Главное больше не паниковать и не теряться, – я поймал вопросительный взгляд. – Мне кажется, у этой академии и правда есть своя философия.

Кента усмехнулся:

– Это как?

Я упёрся спиной в край дивана и вытянул ноги поближе к согревавшему их теплу камина.

– Мне просто так показалось. Не знаю… Задание… Оно же не сложное оказалось. Хватило бы просто включить логику. И ещё ответы, которые приняли… Одному парню, казаху из нашей группы, зачли слово на его родном языке. А он даже текст не смог перевести. Как будто нас никто и не проверял на знания. Мне кажется, прошли все, кто хоть как-то попытался или получил чью-то помощь.

Кента откинулся назад и улыбнулся:

– Мне нравится такая философия. Не знаю, прав ты или нет, но мы сейчас смотрим на эти звёзды, потому что нам сегодня кто-то помог. Это же здорово, да?

– Принцесса, подъём. Пора выбираться из башни, – Кента толкнул меня в плечо.

Я, зевая, протёр глаза, попутно вспоминая, где я, и что тут делаю.

– Хорошо поспал? Держи.

Я неохотно принял сидячее положение и с благодарностью взял протянутую мне кружку.

– Осторожней – горячо.

– Ты где это раздобыл?

Кента отхлебнул из своей чашки и махнул головой в сторону стола.

На нём стоял поднос с четырьмя глубокими тарелками: жареная рыба, вяленое мясо, хлеб и виноград. Между ними расположился дымящийся чайник. Всё ещё пытаясь проснуться, я продолжал разглядывать стол. Осознав задумку, я засмеялся:

– Ты хлеб что ли вчера написал?

Кента вопросительно обернулся:

– Ну да. Как узнал? Что-то не так?

– Рыбу, мясо и виноград написал я.

– Оу. Правда? – Кента надкусил импровизированный бутерброд. – Вот видиф, как харафо, фто мы… – он запил его чаем – …объединились. Как бы ты без меня всё это без хлеба ел?

Я снова засмеялся и обвёл комнату взглядом:

– Убежище рассекречено?

– Ага. Но я им благодарен. Воду только пришлось в камине нагревать.

– И давно ты встал?

– С час назад. Жалко было тебя будить, но, кажется, у нас ещё одно испытание.

– Что? Ну нет… – я окончательно выбрался из под покрывала-накидки и сдвинул его в угол дивана.

– Достань карточку, увидишь.

Кента пошёл возиться с окнами, которые мы закрывали на ночь, а я начал рыться в рюкзаке.

– Что-то новенькое.

С карты исчез весь вчерашний текст, включая мой ответ. Теперь на месте греческого появились кружки и полосочки.

– Как будто что-то знакомое, – я потёр тыльной стороной ладони лоб.

– Мне сначала тоже так показалось. Я подумал, что это корейский. Даже обрадовался. Но нет – корейский я бы понял, а это… Не понял.

Кента закончил с окнами и сел на диван напротив меня.

– Ты кореец?

– Наполовину. По папе. Мама узбечка.

– Ммм. И что хорошо знаешь корейский?

– Достаточно, чтобы понять, что это не он.

Я всмотрелся в табличку. Чувство, что я что-то такое уже видел не пропадало. Допивая чай, я прогонял в голове вчерашний день и вспоминал всё, с чем сталкивался.

– Пошли, – я поднялся с дивана и закинул в рот разом три виноградины.