Инночка собиралась в очередную поездку в Польшу почти на неделю.

Володя теперь подъезжал к её дому на автобусе и забирал её товар накануне поездки, а она приходила к отправлению автобуса как белый человек: налегке, спокойно и без суматохи. Володя поужинал с ними, но не остался посидеть, поговорить, автобус нужно было отогнать на охраняемую стоянку.

– До завтра, любимый, – сказала счастливая Инна.

Володя шепнул на ушко:

– До завтра, люблю тебя, – и побежал по ступеням вниз.

Инна смотрела вслед и думала, какая она счастливая.

– Тьфу-тьфу, – сказал внутренний голос.

– И нечего тьфукать, – ответила Инна. – Счастливая!

За эти годы они уже стали такими родными с Володей, она знала все его привычки и характер изучила досконально, он, конечно, был немного нервным, иногда вспыхивал, как костёр, и начинал что-то выговаривать ей резко, особенно когда на рынке ей начинал оказывать повышенное внимание какой-нибудь поляк, но она сразу успокаивала Володю:

– Ну что ты, что ты, дорогой, нервничаешь? Я же люблю только тебя, и я только твоя, ну перестань, это же просто покупатель.

– Ага, покупатель! – не унимался Владимир. – Я вижу, чего он покупать собрался, у порядочной женщины поляки по часу не стоят.

А Инна нежно отвечала с улыбкой:

– Ну успокойся, и по часу никто и не стоит, что же, им на украинскую жиночку и посмотреть нельзя?

– Нельзя! – резко отвечал Володя и уходил в автобус. – Я бы им всем морды набил, – хорохорился он, да в полицию сдадут, а за границей нельзя туда попадать, не выберешься.

Инна смотрела ласково ему вслед и говорила про себя:

– Иди, иди, ревнивец, сотрясай воздух.

Она боялась мужской ревности, помня первого мужа, но в душе ей было приятно. Уже прошло три года, как они условно вместе, но он почему-то не настаивал, чтобы жить одной семьёй, она понимала, что жилья нет, у неё одна комната, правда, большая, но дети, а у него сестра с ребёнком и мама, так что всё ясно.

Да и, по сути, они две недели в месяц жили вместе в поездке в одном номере, вот и было ощущение семьи, но материально он никогда ей не помогал, только на дни рождения подарочки мелкие дарил ей, детям и Раисе. «Ну что же, – успокаивала себя Инна, – я даже торговлей, наверное, больше зарабатываю, чем он, и у него мама и сестра с ребёнком на шее.

– Ладно, не будем про это думать: хорошо, пока хорошо, – сказала она себе и успокоилась. – Но будь по-другому, я, конечно, ребёночка бы ему родила, ребёнка своего у него нет, а жаль! Главное, что я счастливая, – опять напомнила она сама себе, успокаивая все доводы.

– Тьфу-тьфу-тьфу, – прошептал тихо внутренний голос,

– Да заткнись ты уже, – ответила ему машинально Инна и, улыбнувшись в зеркало, проходя мимо зеркальной витрины, сверкнула своими бирюзовыми глазами и, послав себе воздушный поцелуй, заспешила на работу.

У них с Наташей был теперь свой ларёк, они продавали в Польше свой нехитрый товар, а потом на вырученные деньги закупали польскую одежду, косметику и продавали в России, дела шли прекрасно, они стали по очереди ездить: почти неделю в месяц Инна колесила по рынкам Польши, а неделю с другой группой стала ездить Наташа. Так как нанятый продавец попался на махинациях, они теперь по очереди работали в магазине на свою фирму. Тяжеловато, а что поделаешь? Деньги так просто не даются.

На следующее утро Инна взяла такси и приехала на стоянку автобуса к девяти утра, все пассажиры уже были на месте, Инна приехала последней, Володя сидел уже за рулём автобуса и заполнял какие-то свои бумаги.