— Так понимаю, ты и есть та самая одиннадцатилетняя именинница, в честь которой закатили банкет? — не поворачивая на Громова головы, усмехнулась я. — Забавно.

— Рад, что тебе понравилось. Старался.

— О да, я заметила. Устроил целое представление в несколько актов. Основные актёры сыграли великолепно, массовка тоже не подкачала, декорации впечатляют, как, впрочем, и сумма вложенных средств, — и вот на этом моменте я вонзилась в Громова взглядом. — Только не пойму, зачем это всё? Разве было не проще и дешевле мне позвонить и договориться о встрече? Я бы пришла.

А Глеб изменился, только не в ту сторону, в которую обычно людей меняет тюремное заключение. Повзрослел, и этот возраст ему гораздо больше идёт. Возмужал и это, пожалуй, самая значительная перемена. А ещё он теперь не бреется начисто, а носит якобы небрежную, а на самом деле тщательно ухоженную бороду. Да и вообще он создаёт впечатление человека, у которого жизнь во всех смыслах удалась.

6. Глава 6

— Возможно, ты бы и согласилась на встречу, но меня не устраивала короткая беседа в какой-нибудь забегаловке, из которой ты бы удрала, как только разговор перестал тебе нравиться. Да, чтобы здесь оказалась, пришлось чуть напрячься, зато ты в полном моём распоряжении на сорок восемь часов.

Громов говорил неспешно, где-то даже лениво с абсолютно бесстрастным лицом и стоял он в расслабленной позе, скрестив ноги и опираясь правой рукой на ограждение. Весь его вид буквально кричал, наша первая встреча после долгих шести лет его не то чтобы за душу, а даже за пятку не трогает.

Почему же меня всю трясёт? Да так, что ладони спрятала за спиной, чтобы, как дрожат, не было видно. Или я так бурно реагирую не на Глеба, а на ситуацию? Сейчас никак не понять, в голове даже не каша, а смесь из супа, киселя и салата. Единственное знаю точно, надо брать себя в руки, чем сильнее нервничаю, тем больше у Громова преимущества.

— Но дело ведь не только в количестве времени, так? — ехидно заметила я. — Ты меня обманным путём заманил, чтобы выбить из-под ног почву. Чтобы морально была не готова. Чтобы чувствовала себя уязвимой. А заодно и наглядно продемонстрировать, какой ты теперь весь из себя всемогущий, и какая я по сравнению с тобой вошь. Ну вот, я вся перед тобой, говори что надо? — я не только шагнула к Громову, но и вытянулась перед ним как по струнке.

Мужчина медленно оглядел меня с головы до ног и ухмыльнулся:

— Елизавета, ты не на сцене, поубавь драматизм, — пренебрежительно бросил он и сообщил. — У меня есть к тебе предложение, какое именно скажу сегодня за ужином.

— А-а-а, обстановочку накаляешь, да? — шевеля пальцами, как будто играла на пианино, зловещим шёпотом произнесла я.

— Нет, — отрезал Громов. — Ты слишком раздражена и обижена, в общем, не в себе, чтобы принимать взвешенные решения. Сейчас нет смысла разговаривать, к вечеру успокоишься, и я детально всё объясню.

Честное слово, это просто вопиющая наглость, сначала человека взбесить до трясучки и чёрных мурашек перед глазами, а после ещё и с умным видом упрекать, что он, видите ли, не в себе. А кто виноват-то?

Не в себе значит, ладно, держи…

Подошла к Глебу, причём так близко, что если сильно вдохну, есть шанс задеть его грудью, внимательно посмотрела в глаза, широко и приветливо улыбнулась, а затем закрутила две фиги и сунула их ему прямо в лицо.

— Видел. Это мой тебе ответ и на ужин, и на предложение, и на все остальные закидоны. Не на ту напал. Зря старался и тратился. Я не испугалась и не впечатлялась. Хочешь поговорить, разворачивай это корыто к берегу, и вот когда мои ноги коснутся земли, может быть, я тебя выслушаю, да и то без гарантии.