– Ну и пожалуйста. Сиди там, глупая птица, все равно я в эти сказки не верю.

– Зря, – донеслось из-под стола.

Мой мозг протестовал против того, что слышали уши. Не может она разговаривать. Но ведь вот, я ж четко расслышала.

– Что зря? – ноги тряслись, а голова была словно в вате.

– Зря говоришь, что не веришь. Веришь, иначе меня бы тут не было.

– То есть это еще и я виновата.

– Виновата, конечно – Ряба вышла на свет. Теперь мне было видно, что говорит именно она. – Только не в моем появлении. Но вина за тобой есть.

– Ты реально говоришь? Или это колонка где-то в перьях спрятана?

– Думай, что хочешь. Но спасибо, что не дала меня убить. Значит, есть у нас надежда.

– У кого у вас? И на что вы там надеетесь? Я в эти игры играть не собираюсь. Тут где-то скрытая камера, да? Это розыгрыш?

– А что с золотым яйцом делать будешь?

– Продам. Это плата за мою поехавшую крышу. Приколисты, блин.

Курица опять ушла в себя. Разговор был окончен. Так, где тут у них справочник. Вот, ломбард. Я набрала номер, мне ответил усталый старческий голос. В ходе разговора выяснилось, что такого объема золото они не принимают, для этого надо привлекать оценщика и вообще он тут некомпетентен. Телефон оценщика тоже имелся, но и тот усомнился в этой сделке, так как никаких документов или внятных объяснений о происхождении золота у меня не было. Тогда я спустилась вниз и спросила у портье, где можно обменять золотое яйцо на наличку. Он испуганно пожал плечами и посоветовал спрятать до поры артефакт от посторонних глаз:

– У нас тут прииски неподалеку. Все найденное облагается налогом и подлежит учету. А у вас такое и без документов. Осторожнее! Сроком попахивает!

Этого только не хватало. Вот так подарочек. Я вернулась в номер. Пернатая нахлебница сидела на столе и явно ждала меня.

– Что смотришь? Тогда зачем оно мне? Если обналичить все равно нельзя?

– Вот и я говорю, зачем? Простое лучше, правда – можно съесть, а можно и цыплят вывести. Они у меня должны головастые быть. Только вот Петенька мой далеко, без него и деток не будет. Так что пока тебя покормлю. Знаешь, белок очень полезен для мозга.

– Ты намекаешь на что-то, да? Золотое яйцо – договор с Абишагом? Только прокольчик, – его-то я как раз смогу обналичить!

– Сможешь, но тебе кажется, что это путь к счастью, а на самом деле…

– А на самом деле, мне кажется, весь этот разговор абсурден. Ты – курица. Ты вообще не должна разговаривать. Всё, захлопнись.

До вечера мы просидели в тишине. Я играла в телефон, а Ряба вела себя, как ей и полагается – клевала все подряд, гадила и кудахтала.

Часов около пяти по расчищенной улице за мной прибыло такси.

Сердце стучало бешено, заглушая остатки мыслей в голове. Уплыли куда-то вдаль все чудеса последних дней. Вот, сейчас я поставлю дурацкую закорючку чернилами на бумаге и обрету власть, которой никогда не имела. Вся моя жизнь – это путь сюда, к этому неожиданному, но такому долгожданному подарку судьбы. Наконец не надо будет давиться дошиком, трястись по сорок минут от общаги до работы и обратно. А наша грымза-начальница? Ух, змея, теперь мы с тобой в одной упряжке, ты уже не посмеешь сваливать на меня все свои косяки. Этот договор нужен тебе, а я – та ниточка, в которую ты вцепишься своими ухоженными ручонками. Придется уважать простую лаборантку. Маме шубу куплю. Себе сапоги, а то ноги сперва преют, а потом замерзают на морозе в этих уггах.

Минут через 10 мы добрались до лаборатории. Весь город утонул в снегу. Замело следы праздника. В сумерках казалось, будто все затаилось и притихло. Из стеклянной двери Центра на дорожку падал яркий луч электрического света. «Луч моей надежды!» – промелькнуло в пылающей голове. Совладав с волнением я вошла в холл. Меня ждали, тут же приняли куртку, проводили к лифту. Офис Абишага находился на предпоследнем этаже. По-моему это здание вообще было выше всех строений в городке. Поэтому вид из панорамных окон впечатлял, будто ты находишься немного над миром.