– Самогоном не насытишься, – нравоучительно сказал я и осторожно начал выгребать из очага старые угли. Надо было тщательно расчистить тут всё. – Кроме того, я – несовершеннолетний. Детям спиртное пить нельзя.

– Но за самогон можно обменять у селян еды, – вкрадчиво заметил Енох.

– Тоже верно, – кивнул я. Совет был вполне хорош. Очевидно, и от призраков бывает польза.

– Тогда отпусти петуха и сходи в село обменяй самогон.

– Ну, во-первых, нужно знать у кого и что обменивать, – начал загибать пальцы я, – во-вторых, Зубатов сейчас злой и пасёт меня. Увидит самогон – и мне капец будет. Выкрутиться больше не получится. В-третьих, самогон – это хорошо, это стратегический запас на трудные времена, задел на будущее. А петух – вот он, уже здесь. Сейчас я с очагом разберусь, согрею воды, ощиплю его и поставлю варить. К сожалению, у меня нет холодильника и придется варить его целиком. А, ну ещё кастрюлю раздобыть надо. Но в крайнем случае – возьму ведро, я видел у Жоржика есть.

– Послушай меня, отпусти-таки петуха, – продолжил нудеть Енох, проигнорировав всю мою аргументацию.

– И не подумаю, – отмахнулся я, выгреб остатки золы и вынес во двор.

– Зря ты меня не слушаешь, – замерцал мне в спину Енох.

– Вот чего ты прицепился? – взорвался я. – Этот петух тебе чем дорог? Может быть он твой родственник или ты из общества защиты животных? Слушай, а может ты вообще веган и буддист?

– Крик петуха отпугивает нечисть, – отстранённо заметил Енох.

– Кто-то еще недавно втюхивал мне, что нечисти и бесов не существует, – язвительно напомнил я, – а теперь, оказывается, что только петух может нас всех спасти. И вот как мне понять, когда ты врешь – в прошлый раз или теперь?

Енох, очевидно, обиделся, потому что торопливо замерцал и исчез.

Я не стал слушать эту ошибку альфа-распада и отправился искать ёмкость для приготовления еды.

Кастрюлю я не нашел, зато обнаружил на заборе у соседки большой и пузатый глиняный горшок, в котором хозяйки этого времени готовили пищу в печи. Одолжив без спросу на время данную ёмкость, я вернулся обратно. И первое, что увидел – петуха дома не было.

Может, крутился-вертелся и вывалился под полати?

Я согнулся, пытаясь высмотреть в пахнущей едкой пылью темноте под полатями мой будущий ужин, но петуха там точно не было.

Вот что за чертовщина?

Я вылез, отряхивая с головы сор и паутину и крепко задумался. Что-то мне здесь нравится всё меньше и меньше. Надо валить отсюда. Вот только вопрос – куда? Документов у меня нету, Генка – несовершеннолетний и очень бы не хотелось побираться по улицам и очутиться в допре.

В животе заурчало.

– Эй, Енох! Енох! – громко позвал я, – ты засранца этого, случайно не видел?

Призрак появился буквально передо мной и завис, невнятно мерцая, в воздухе.

– Петух исчез, – пожаловался я.

– Я его отпустил, – спокойно кивнул Енох.

– Как? – опешил я. – Ты же бестелесный призрак, ты даже горшок вон сдвинуть не можешь. Как ты петуха смог развязать, открыть дверь и вытолкать его из дома?

– Да, я не могу, – согласился Енох. – Но Барсик вполне может.

Я покрутил головой: скотина Барсик сидел в углу и с тупым и независимым видом вылизывал лапу.

– Да ладно, – не поверил я, – у него же ума не хватит провернуть всё это.

– У него не хватит, но я могу его заставить, – ответил Енох и я аж завис. Полезность привидения становилась всё очевиднее.

– Слушай, Енох. Раз уж ты оставил меня без обеда и ужина, так, может, ты скажешь Барсику, пусть сгоняет к какой-нибудь хозяйке и стащит мне пирогов? Хочу с грибами и кислой капустой. Хотя нет, лучше с картошкой и шкварками. Так нажористее.