Территория оспариваемой фирмы имела унылый вид. Двор сплошь зарос бурьяном. Производственный корпус чернел неоштукатуренными стенами. В дальнем углу лежал на боку автокран. Царившие вокруг беспорядок и запущенность напоминали Зону из фильма «Сталкер».

Со стуком открылась дверь синего вагончика, показалась миловидная старушенция с каким-то безвинно-ироничным выражением лица. На хищницу она мало походила. Но, памятуя о том, что в тихом омуте черти водятся, не стал расслабляться.

После полумрака вагончика она подслеповато всматривалась в незваных гостей. Узнала, наконец, Нечаевых, понимающе подняла-опустила брови и как-то обреченно, не проронив ни слова, нырнула в свое убежище.

Я снежным барсом прыгнул следом, как в блиндаж противника. Представляясь, по привычке зачем-то вытащил свое пенсионное удостоверение и рассмеялся над своим смешным поступком. Рассказал ей, зачем мы здесь.

Елизавета Васильевна с какой-то болезненной тоской в глазах покорно выслушала и, ничему не удивившись, стала отвечать на мои вопросы. Звучало убедительно. Что ж, действительно, жизнь есть жизнь, судьба непредсказуема. Смерть приходит то в виде бандитов-грабителей, то неизлечимой болезни. К тому же, выходило так, что моя клиентка, то есть Нечаева, получила от фирмы гораздо больше материальных благ, нежели другие учредители, в том числе дети убиенного директора.

Естественно, мои спутники так не считали. Посыпались взаимные упреки, подсчеты, кто сколько чего приобрел. Дальше – больше. Стали перечислять затраты на похороны бывших друзей. (Господи, прости нас, грешных!)

Вот уже женщины плачут, а мы с Нечаевым курим. Но нет, все сызнова: спорам и взаимным упрекам не видно конца.

Тут с Елизаветой Васильевной случился сердечный приступ, и мне пришлось откачивать ее. Шерлок Холмс и доктор Ватсон в одном лице! О-о, ребята, на сегодня хватит… Что-то от моей воинственности не осталось и следа. К машине возвращались понурые и хмурые.

Чуть погодя, отдышавшись бьющим в открытые окна автомобиля теплым воздухом, сестрица Нечаева вкрадчиво спросила:

– Ну, какое впечатление?

– Тягостное! – не задумываясь ни на мгновение, ответил я. – Что-то ваша старушка не похожа на мадам Вонг.

Наступило напряженное молчание, лишь монотонно урчал мотор да сопел глубоко задумавшийся водитель.

Мне стало тошно, и тут вновь вернулась эта навязчивая мысль: «Все-таки, что же Клеопатра хотела бы с ним сделать за полчаса?»

* * *

Итак, я иду на первое ночное дело!

Пока было светло, сориентировался на местности, уточнил адрес, определил точки наблюдения.

Не успел пройтись по смежным дворам, заранее наметив варианты отходных путей, как на город навалилась темнота.

Смолкли вопли детишек-акселератов, с фырканьем разбежались кто куда автомобили, неистово застрекотали цикады.

Прожит еще один день, отпущенный Богом, впереди ночь. Кому-то ночь отдыха, кому-то ночь любви, а мне ночь бдения и размышлений. Тяжело не от физической нагрузки, тяжело привыкнуть к мысли, что отныне я наемный сыщик. Хотя что тут плохого? Вон полковник Сосновский на барахолке свадебными платьями торгует, а все мои друзья – однополчане по частным фирмам прислуживают. Жизнь рухнула, но не закончена. Мое спасение – благодарные глаза клиентов.

Духота. И ночью нет от нее спасу. Все окна настежь. Каждое освещенное окно – телевизор, неосвещенное – радио. В каждом окне своя жизнь. Едят, разговаривают, ругаются, храпят, а эти занялись любовью. Женщина стонет как-то буднично методично, привычно – наверняка, супруги с многолетним стажем. Я наблюдаю за окном кухни бухгалтерши Мориной. Она моет посуду.