Невиданный пир устроил царь Асвир. Семь дней пили персы в Шушане. Красное вино стекало по ступеням царского дворца.

И уже разговаривал царь со своим великим предком Корэшем царем Парас, победителем Вавилона ; тем, к чьим ногам бросили тело Бельшацара, отца Вашти царицы, его жены.

Да, знаю, что взял ты ее в жены, чтоб и мидяне, и вавилоняне еще больше чтили наш трон, чтоб отсвет пораженных царей Вавилона усиливал мощь Персии – да. Но покажи свою власть над царицей! Над старым Вавилоном!

Опрокинул из золотой чаши на голову себе царь Асвир пенящееся красное вино…

Плыла перед его глазами Вашти… Вот ее грудь… спина… бедра… ноги…

Развеселилось сердце царя от вина.

Приказываю, чтобы царица пришла… сюда… в тиаре…

П-пусть 127 народов видят ее красоту, ибо она красива! Как же она красива, параса!

7 евнухов пришли к царице Вашти и сказали, чтобы шла она к царю и его гостям – в тиаре.

Только в тиаре?..

В одной тиаре…

Пусть придет обнаженная царица Вашти в тиаре на голове.

Придет голая Вашти!..

Но говорили, что поразила Вашти проказа…

Но говорили…

Но…

Но царица Вашти отказалась придти на зов царя.

Не слышали такого раньше ни персы, ни мидяне.

И царь советовался с 7 министрами Парас и Мадам, сидевшими первыми: по какому закону поступить с царицей за то, что не исполнила она приказ царя. Молчали же и персы, и мидяне – не знали они что сказать. Тогда вышел одетый во все черное младший советник Мемухан и стал перед царем, и спросил, может ли он говорить. Царь же дал такое разрешение.

– Кто это? Кто это?

– Зовут его Мемухан.

– Нет, нет, он амалекитянин, имя ему – Хгаман.

Мемухан говорил вот что:

– Не против царя согрешила царица Вашти, но против всех первых людей царства и против всех народов во всех странах, где исполняется слово царя царей…

Мелех – царь… А Мелех…

– … То, что произошло здесь, станет известным всем женам, которые будут презирать своих мужей и говорить: царь приказал царице Вашти предстать перед ним, а она не пришла. И сегодня же жены лучших людей Персии и Мидии, до которых дошло об отказе царицы, скажут об этом же своим мужьям. Какой же срам и переживания от этих женщин нам!!!..

Всем нам! Всем!

– … Но если царь издаст указ без права отмены, что Ваш-ти за непослушание заслуживает смерть…

Смерть… Смерть…

– …Никогда она больше не появится перед царем. Тиару ее царь отдаст другой женщине. Вот после такого указа все женщины станут уважать своих мужей.

Обрадовались персы и мидяне таким словам.

Услышал это царь Асвир. Нашел он такое разумным; понравилось ему – поступил царь по слову Мемухана.

Читал Мордехай этот указ и удивлялся. Говорилось же там, что каждый муж должен быть господином в собственном доме.

Царь же Ахгашвэйрош остался без женщины. Было ему это неприятно. Неправильно это было.

Вспоминал же он царицу ночью. Кровью наливались его глаза тогда от ощущения, что пронзает он весь Вавилон, да, весь Вавилон!.. И она так понимала – что за гордыня обуяла ее – так ведь и надо поступать с женщиной, хоть и царица она! А царица она – пока тот, кто так делает – царь!..

Но не спал ночью Асвир. Метался он. Слипались волосы у него; обливался потом он; был мокрый, слизкий… Неприятно было ему…

Приблизился Мемухан к царю. Посоветовал же он, чтобы разыскали Асвиру молодых красивых девушек. Много! Молодых! Красивых! Девушек!