В детстве у маленькой Агаты было потайное место, где она пряталась от окружающих, пытаясь скрыть нахлынувшие на неё чувства. Воспитанная в английском духе, девочка знала, что настоящая барышня не должна показывать своих эмоций.

Когда Агате исполнилось пять лет, родители решили подарить ей собаку. Это был уморительный крошечный щенок йоркширского терьера, непоседливый и звонкий, как колокольчик, которым папа Агаты вызывал прислугу.

– Вот, моя девочка, твоя собственная собака, – важно сказал папа и протянул девочке тоненький розовый шнурок, привязанный к ошейнику щенка. – Познакомься, его зовут Тони.

Щенок подпрыгнул, виляя хвостиком, и лизнул Агату в лицо.

Девочка замерла. Густо покраснела, прижав ладони к пунцовым щекам. Глаза её удивлённо округлились. И… она убежала. И спряталась, как обычно, в туалете.

– Не рано ли мы купили ей собаку? – нахмурился Фредерик Миллер.

– Подожди, не торопись, – заметила Кларисса.

Мама была права. Спрятавшись в туалете, Агата переживала… бурную радость. Она повторяла про себя: «Вот и у меня есть собака. И я за неё теперь в ответе».

Эта милая собачка по имени Тони сопровождала Агату много лет. И привязалась к своей юной хозяйке так, как способны привязываться только собаки удивительно симпатичной породы йоркширский терьер.

Вообще, врождённая застенчивость Агаты часто играла с нею злые шутки. Она попросту не могла справиться с нахлынувшими эмоциями, но старалась не выдавать их ни при каких обстоятельствах.

Первый конфуз произошёл с девочкой, когда ей было всего четыре года. В то лето в Эшфилд приехал приятель старшего брата по имени Филипп. Строгий серьёзный мальчик лет четырнадцати, очень начитанный и очень красивый. Агату он от присущей подросткам стеснительности не заметил (маленькие дети часто смущают детей постарше). Его больше интересовали приятель Монти и его сестра Мэйдж.

Агату подвели к Филиппу и познакомили. Девочка протянула руку, взглянула на подростка исподлобья и… убежала.

Её искали по всему дому и по всему саду. А она пряталась сначала в туалете, а затем под садовым кустом. Вышла она только к вечеру, проголодавшись и… забыв, почему пряталась.

Мама и Нэнни принялись выговаривать ее за неподобающее поведение. Мол, нехорошо убегать едва поздоровавшись с гостем. Допустим, Филипп не понравился Агате. Но при этом Агата должна вести себя учтиво, как настоящая маленькая леди.

Но потом выяснилась причина ее бегства. И взрослые… растерялись. Оказывается, Агата по уши влюбилась в этого мальчика! И убежала от захлестнувшего её маленькое сердечко чувства.

Ну, как ругать такую кроху? И главное – за что?

Несмотря на то, что Агата была окружена вниманием близких, её часто охватывало острое чувство одиночества.

Папа пропадал в Лондоне. Брат был целиком поглощён своими делами. Мэйдж подрастала, превращалась в девушку, и у неё было полно собственных забот. Была, конечно, мама… Но Кларисса часто увлекалась то одним, то другим. Начитавшись журнальных статей, скажем, о спиритизме (а это могли быть статьи о мистике, йоге или древних религиях), она скупала всю литературу, касавшуюся этой области, и принималась запоем её читать. В эти дни она не замечала никого, включая и любимую младшую дочь. Агате казалось, что все ее бросили, а ее короткая жизнь несчастна и, вообще, подходит к концу…

Спасением стала «родная душа» – Нэнни, у которой на Агату время находилось всегда (присмотр за девочкой был основной обязанностью гувернантки). Не особенно грамотная, очень набожная, строгая и требовательная, Нэнни обладала добрым сердцем и широкой душой. Она была из тех женщин, которых называют «вселенскими мамами». Тепла их сердец хватает на всех – и на взрослых, и на детей.