Утром, после смены дежурства, Костин дождался Рагнара и попросил поставить его в очередь на увольнительный день. До этого как-то обходился и не проявлял особого рвения погулять по улицам Донецка, где стояла комендантская рота до спецоперации. А чего зря слоняться по улицам чужого города, если идти просто некуда? У пацанов хоть дом рядом, мамы обеды готовят для сыночков, девчонки там всякие есть, с которыми у них отлажены регулярные половые встречи. Есть друзья, с которыми можно пивка в «Хмельной Марте» на Университетской потянуть. А у Пашки за два года службы серьёзного повода выйти за пределы казармы без оружия и не случилось ни разу. Всё как-то довольствовался дневными и ночными патрулями, чтобы городом надышаться. Этого хватало от отпуска до отпуска.

– О, брат, как? Ты даже в Донецке не просился никогда, а тут на экскурсию по руинам и следам боевой славы потянуло? – широко улыбаясь крепким рядом белоснежных передних зубов, спросил командир. – Уж не завелась ли какая-нибудь краля у нашего славного пулемётчика Пашки Костина? Давай, братуха, колись! Не робей!

Пашка снова, как тогда в комендатуре, сделался багрово-красным.

– Да нет, товарищ командир, просто хочу пройтись к фонтанам. Там, говорят, многое сохранилось. Ещё тут мне позвонили из дома и просили денег прислать, а это только через единственный Республиканский банк, который также в центре города, – с трудом соврал Пашка и покраснел ещё сильнее.

– Ну-ну… Банк, говоришь? Фонтаны? Ладно, пойдёшь через восемь дней. Отметь себе на календарике. Тебе сколько суток надо?

– Что значит «сколько»? А где же мне в этом городе ночевать? С утра до вечера, и хватит, – простодушно ответил Пашка, так и не раскусив хитрый заброс Рагнара, не до конца поверившего в легенды Костина насчёт банка и фонтанов.

– Да я так уж спросил, на всякий случай. А вдруг ты забыл нам рассказать, что у тебя подруга тут появилась. Вижу, что нет у тебя никого, но на будущее знай, что секс для молодого воина – дело полезное и потому обязательное в любом количестве. Лишь бы не закапало с конца в ответственный момент. Усёк?

– Усёк. Разрешите идти, товарищ капитан?

– Иди уже. До увольнительного дня поработаешь с артёмовской ротой, которые пленных по могилам возят. Что-то, смотрю, злости в тебе поубавилось, азарта в глазах не вижу. Там у тебя быстро всё восстановится. Шуруй оружие чистить.

И потянулись дни. Просыпаясь каждое утро, Пашка ставил шариковой ручкой точку на дате маленького календарика с изображением разверстой пасти медведя – символ Первой Славянской бригады. Ему нравилось, что подъём был перенесён с шести утра на пять. Так быстрее начинался день, так он быстрее заканчивался. А ещё его никак не покидала надежда, что именно в этот новый день маршрут следования конвоя будет пролегать где-то вблизи её улицы и дома. Костин уже точно высчитал на карте города место, хотя сомневался, что сможет быстро найти нужное строение. Уж слишком много было в том районе разрушений, чтобы просто ориентироваться по карте и фотографиям из интернета, сделанным задолго до боевых действий… Это был тот самый дом, в котором они с Васей Бологуром ещё в конце марта нашли гражданских в подвале…

Во время следования по городским улицам Паша пристально разглядывал прохожих и точно знал, что, появись она по пути, он непременно попросит остановить автобус и за мгновение сможет сказать ей всё, что накопилось в его изнывающем сердце.

Просыпаясь, он пытался вспомнить содержание сна и каждый раз с лёгкой досадой признавался самому себе в том, что её там опять не было. Где-то в глубине души и в самых потаённых мыслях он чувствовал некоторые угрызения совести, что так и не допустил её в свой сон в очередной раз. Иногда ему было просто обидно, что она сама не приходит к нему в его ночных грёзах. Слишком много вопросов самому себе от имени той, которую придумал.