– Так точно! – хором ответили уже совершенно бодрые солдаты.

Шестью легковыми машинами резко въехали в периметр уже через двадцать пять минут. Этого было вполне достаточно, чтобы доехать от санатория до главной проходной.

Старший оцепления в звании старшего лейтенанта по-деловому, ясно и чётко обрисовал ситуацию Рагнару:

– Движение заметили со стороны склада вторичного сырья. Часовой уверен, что его тепловизор не подвёл. Человека три или четыре. Трудно сказать точно, но мне было бы сложно справиться, да и без боевого опыта мы. Только неделя, как приехали. Нет обстрелянных бойцов вообще.

– Ясно, лейтенант. Слушай меня внимательно. Всех своих бодрствующих и отдыхающих на позиции выведи и прикажи открывать огонь при любом шевелении. Расставь не только на постах, но и между ними. Закрой все возможные бреши. Но! Открывать огонь только тогда, когда мы уже закончим свою работу внутри периметра. Не хочется нам от своих подыхать. Держи краба, – закончил Рагнар и пожал протянутую в ответ руку офицера-росгвардейца.

Потом он присмотрелся к своим парням и выдвинул новую вводную:

– Первое отделение за мной, второе – вправо, третье – влево. Идём как пантеры в сторону большой груды металлолома, что за большим таким цехом. Это главный литейный. Оттуда они, с…ки, вылезли. Я ещё по майской зачистке догадался, что там кто-то мог по-любому остаться. Связь по рации. Эфир не засорять и отвечать только на мои вызовы. Самим сигналить по самой крайней необходимости. Вперёд, пацаны!

Полнолуния уже не было, но «кусок сыра» на небе висел ещё вполне себе изрядный, чтобы ночь не казалась слишком тёмной и непроглядной. Это было и хорошо, и плохо. Первое, потому что ты видишь противника. Второе, потому что противник видит тебя. Но выбирать на войне не приходится. Тут хоть и побережье южного моря, но всё же это развалины крупного металлургического комплекса, и размер его сопоставим с размерами приличного города, где когда-то даже автобусы ходили между цехами. Любой штурмовик знает, что в развалинах партизанить весьма удобно. Намного лучше, чем в полях между лесополосами.

– Думаю, что они хотят в город вырваться и постараться среди руин затеряться. Если к морю пойдут, то там им уже не уйти. Всё побережье как на ладони. Потопят, как котят, – рассуждал вслух Рагнар, пытаясь что-нибудь разглядеть в тепловизор.

– Что видишь, командир? – спросил полушёпотом Пашка. – И как ты вообще в этот аппарат можешь что-то разглядеть? Сплошь пятна инфракрасные расплываются. Лучше бы прибор ночного видения взяли. Он надёжнее.

Рагнар молча снял с шеи бинокль в корпусе и протянул Пашке:

– На, смотри на здоровье. Это ночной бинокль.

Пашка раскрыл корпус. Вынул аппарат и принялся настраивать, приложив его к переносице.

– Чего видишь, рядовой Костин?

– Пока ничего.

– А ты глянь-ка, дружок, чуток правее, на пять минут сдвинь. Там огромная труба вдоль стены упёрлась в грунт. Ну? Поймал фокус?

– Сейчас. Сейчас… Точно! Есть там шевеление. Да! Точно! И это не кошка или собака. Это человек, и не один.

– Вот и я тебе говорю, а ты тепловизор хаешь. Если бы не он, то ты бы так ничего и не увидел. Дай-ка рацию… Бологур, Саенко, ответьте первому.

Ответил Саенко:

– Слушаю, командир. Куда двигать?

– Никуда не двигай. Займи оборону в сторону литейного и жди, когда на тебя людишки побегут. А там сам знаешь, что делать. Бологур, ответь.

– Тут, командир, – почти прошептал Васька.

– Ты чего шёпотом?

– Они рядом. Метров сорок или даже меньше. Притаились.

– А чего раньше молчал?

– Вы же сами сказали, чтобы не звонили вам первыми.

– Ладно. Молодец. Гранаты приготовьте. Штук пять. И по моей команде забросайте их. Докинешь?