По–другому любви не бывает, бывает просто животная похоть, которой нет никакого дела до красоты. И если любовь есть, значит, она находит и видит удовлетворительную для неё красоту. И любовь не перестаёт. Если перестала, значит, это была не красота, не прекрасное. Или не любовь.

Обязательно ли Царство Небесное, как Царство Любви и его филиалы на Земле должно быть централизованно? Или всё же Иисус дал нормы и принципы для локальных объединений, которые могут и не быть между собой связаны? Это вопрос в том числе и про христианские конфессии и про единоличные локации собранные из двух–трёх человек.

Больше похоже на то, что всё же не может здесь быть никакой централизации и монополии. Тем более если в этих централизованных общинах отсутствует веганская и миротворческая составляющая, сторонящиеся всяческого милитаризма в любых его проявлениях, в том числе апологетики, то есть самозащиты. Если Царство Его не от мира сего, то в мире сём Оно и не защищается. Тем более не нападает. И не поддерживает милитаризм, какого бы толка агрессии он ни был. Защита это тоже вид агрессии.

Даже «Апология Сократа» как и апологии Иустина Философа в виде оправданий противоречат учению Иисуса, не защищавшего Себя даже на суде Пилата, ни проронившего ни слова оправдательной речи. Всяческое использование адвокатов противно христианству. Молчание ягнят – это единственно верная реакция на все обвинительные речи и единственно соответствует Духу Мирну.

Следовательно, даже если нет собранных двух или трёх в таком Духе, но есть один такой человек, там и Бог пребывает и в этом одном человеке и сосредоточено Царство Небесное. И такой человек ни в коем случае не может иметь ничего общего ни с одной агрессивной организацией мира сего, каким бы христианским лейблом она ни прикрывалась.

Однако же имеется нюансик. Травоядные не все такие уж безгласные агнцы. Вероятно поэтому Иисус зазывает быть овцами и ягнятами, а не баранами, слонами, буйволами. Они могут убить хищника. Есть они его не будут, но вот поиграть его трупом могут. Пошвырять, пободать и выбросить.

У нас в городе в 80–х тех, кто не входил в уличные гоп–группировки, то есть в стаи, называли быками. Меня тоже, пока я не вступил в их партию волков. Долго я думал почему же «быками»? Теперь понятно, хотя может гопники этого и не осознавали. Бык не станет бегать с волками и охотиться за наживой, но он может дать отпор стае. Кого–нибудь может и забодать из них насмерть, пока они его ни загрызут.

Так и везде. Хищники должны об этом помнить. Но это не значит, что если буйволу скажут, что вон там–то волк и его надо забодать, то он прям обязан пойти и бодать. Сказавший может и наврать, будучи сам волком в овечьей шкуре. Травоядный может защищаться непосредственно при прямой угрозе, когда он сам видит опасность. Из этого опять–таки следует, что Воин Христов если и может убивать, то только при личном контакте с врагом, а не в ряду каких–либо вооружённых сил какой бы то ни было страны. Но и это только после воскресения из мёртвых, втором пришествии и Армагеддоне. То есть никогда?

Наверно, многие из тех, кто бежит из своей так называемой страны, якобы потому что не хочет воевать, демонстрирует свой конформизм, то есть малодушие.

Первые христиане, впрочем, тоже убегали из Иерусалима, когда римские войска в 70–м году окружили город. Они тоже не хотели воевать и до этого не воевали. От кого они бежали? От римлян или от своих единоплеменников, которые заставляли их брать оружие и сражаться с оккупантами? От своих же бежали, чтобы не быть принужденными стать человекоубийцами. Наверняка, свои же за отказ воевать их и убивали, кто не успел бежать. Так и теперь. Только христиане бежали в горы или вникуда. Теперь бегут в благоустроенные места за плюшками, которые здесь испугались потерять. Не знаю, много ли нищих туда сбежало. Все нищеброды остались дома. Разумеется, христианской храбрости нельзя ни от кого требовать, кроме самого себя, и понятно, когда бегут атеисты, у них, кроме как в мире сём плюшек не ожидается, но христиане же не собирают сокровищ на земле, а на Небе. Первые христиане ещё не особо в этом были уверены, они ждали прихода Мессии со дня на день, хотя уже и начинали сомневаться, почти лет сорок прождали и уже как–то не особо верилось, но на всякий случай продолжали идентифицировать себя как учеников Иисуса.