Предположив, что отказаться от саке, предложенного Нобунагой, будет великим оскорблением, я поднял чашку обеими руками, чествуя Нобунагу, и выпил. В сравнении с мягким португальским вином, которое мне иногда доводилось пить, я словно проглотил огонь и, поморщившись, закашлялся, но Нобунага лишь рассмеялся.

Я внимательно наблюдал за тем, как ели хозяева, и изо всех сил старался подражать им, неуклюже орудуя палочками.

– Ты хорошо справляешься, Ясукэ, – прошептал мне на ухо Ранмару. – Если нужно, можешь брать еду пальцами, просто старайся делать это незаметно.

Мысленно поблагодарив его за совет, я принялся быстро есть, пытаясь скрыть недостаток умения. Вкусы изящно сочетались, и после месяцев корабельной еды, скудного питания, которое мог предложить нам господин Арима в осажденном замке, подгорелой и пахнущей дымом еды на берегу с пиратами и безвкусных подношений во время нашего благочестивого похода в Киото, я наслаждался каждым кусочком.

Нобунага повернулся ко мне и взволнованно щелкнул пальцами.

– Сможешь поднять эту девчонку? – спросил он, указав на одну из служанок.

Та только что взяла в руки поднос Нобунаги, чтобы заменить его новым, и теперь замерла на месте. Подняв голову, она посмотрела сначала на своего господина, потом на меня, явно испытывая неловкость оттого, что ее заметили.

Я встал и улыбнулся ей, как я надеялся, ободряюще. Мой взгляд задержался на ней достаточно надолго, чтобы подметить детали: карие глаза, подведенные черным и усыпанные яркими оранжевыми точками; узкий подбородок был чуть асимметричен, словно она привыкла прикусывать губу; от ее волос исходил слабый цитрусовый запах. Потом я отбросил эти мысли и сосредоточился на улыбке на собственном лице. Мне редко доводилось бывать рядом с женщинами, а всякий раз, когда это случалось, мне нужно было сдерживать эмоции – чувства, испытывать которые я не мог себе позволить.

– Тебе нечего бояться, – сказал я и тут же почувствовал себя глупо.

Я жестом попросил ее сцепить ладони, и она, поставив поднос, выполнила мою просьбу. Я подхватил ее под сцепленные руки, казавшиеся маленькими и мягкими рядом с моей рукой, и легко поднял ее в воздух. Повернувшись, я подозвал еще одну служанку и поднял ее другой рукой.

Мужчины хлопали и радостно кричали, а я стоял на помосте и держал обеих девушек над собой. Нобунага радостно вскинул руки. У меня в голове не укладывалось, что именно об этом дружелюбном человеке мне говорили, рассказывая, как он жег храмы и приказывал убивать женщин и детей. Но я повидал достаточно войн, чтобы знать, что у некоторых людей могут быть две души.

– Покажи, откуда ты родом!

Нобунага дал отрывистую команду. Девушка с оранжевыми искорками в глазах скользнула в сторону, не поднимая головы, прежде чем я успел сказать ей еще хоть слово. К Нобунаге поспешил слуга с тряпичным свитком в руках.

– Ваш монах Органтино поднес этот дар, – произнес Нобунага, с гордостью разворачивая свиток.

Это оказалась прекрасно нарисованная карта мира, настолько подробная, насколько позволяли знания португальских моряков. Он выжидающе посмотрел на меня. В его глазах я заметил жажду новых знаний, любопытство, о котором говорил Органтино.

Я неуверенно посмотрел на него, не желая разочаровывать. В каюте капитана я часто видел карты, но это были карты морей, а не земель. Я попытался представить себе, как те карты соотносятся с той, что сейчас развернулась передо мной. Я ткнул пальцем туда, где, как мне казалось, находилась Африка, и Нобунага своими пальцами отмерил расстояние оттуда до Японии.

Если он был поражен, как велико это расстояние, то меня удивило, насколько оно мало. Труд моряков мало меня интересовал, но моих знаний хватало, чтобы судить о расстоянии по карте, и если мне казалось, что я нахожусь на другом конце света от того места, где меня захватили в рабство, то Нобунаге хватило размаха пальцев, чтобы покрыть все расстояние.