По окончании богослужения на открытом дворе на низких длинных столах был приготовлен обед для всех пришедших на праздник бедных сиромах и рабочих. Братская трапезная всех вместить не могла.

Проживая в те времена продолжительное время в Андреевском скиту, можно было заметить, что скитская жизнь – сравнительно с жизнью в монастыре Св. Пантелеимона – полегче. Богослужение хотя и производило сильное впечатление, но продолжительность его уступала продолжительности в Пантелеимоновском монастыре. При меньшем числе братии (около 550–600 человек) и трапеза улучшена: ежедневно, кроме Великого поста, бывала два раза; кипяток без ограничения.

Широкоплечий и крепкий среднего роста, с улыбающимся лицом и умными глазами, он встретил меня в приемной зале для гостей. И вдруг на меня пахнуло чем-то родным, уютным и детски близким. Я почуял себя там, у себя – и не только в России, но на просторах родных полтавских и черниговских полей, среди их хуторов, высокой конопли и волнующейся пшеницы… Это был игумен Свято-Ильинского скита, архимандрит отец Иоанн. Он – игумен «по традиции», ибо скит, по той же традиции – украинский, запорожский. Больше двухсот лет тому назад основан был этот скит блаженным старцем Паисием Величковским – коренным украинцем, знаменитым переводчиком святоотеческих писаний с греческого языка на русский. Вот с тех пор и пошел обычай принимать в эту прекрасную обитель по преимуществу уроженцев южнороссийских губерний, которые и составляли значительное большинство братии до печальных лет российской разрухи.

На долю Ильинского скита выпало большое счастье считать своим основателем великого старца, достойного удивления по его высокой духовной жизни, подвигам и трудам. И он дал этому скиту своеобразный отпечаток – простоватой ласковости и христианской кротости. В ранней молодости инок Платон, снедаемый жаждой пустыни, безмолвия и уединения, покинул родную Украину и отправился в Валахию, где в то время процветало монашество. Но вскоре душа его возжелала совершенного уединения от людей и от мирских соблазнов, и, наслышавшись о Святой Горе Афонской, он отправился туда. Здесь принял постриг в мантийные монахи с наречением Паисием. Когда спустя несколько лет собралось вокруг смиренного Паисия целое братство, он испросил у греческого монастыря Пандократора необитаемую и ветхую келлию во имя пророка Иллии; но вскоре на месте этой келлии основал уже скит.

Своей подвижнической жизнью, трудолюбием, смирением и любовью ко всем он прославился по всей Святой Горе и был в великом у всех уважении. Но не долго, однако, суждено было этому светильнику светить на Афоне и согревать души ищущих спасения. С увеличением братства стало невозможным содержание его, и, забрав с собой шестьдесят четы ре инока, отец Паисий отправился в Валахию, где получил большой монастырь. По уходе его скит Св. Илии преимущественно пополнялся черноморскими казаками, которые, разновременно приходя на Святую Гору, селились в нем. Но, не вмещаясь внутри скита, монахи начали устраивать себе келлии вне его. А средства для жизни иноков и содержания храмов получались из доходов от рыбной ловли на реке Дунае и от пожертвований Черноморского войска. Во время греческого восстания 1820–1821 года на Афон нахлынули турки и разорили Ильинский скит, братия которого разбежалась и частью спасалась в России. Только в 1830 году монахи снова водворились в родном скиту и приложили много усилий, чтобы привести его в прежнее состояние. Но со времени этого нового поселения братии на Афоне и восстановления скита черноморцы больше уже не поступали в этот скит, а определялись туда лишь русские или запорожские казаки, состоявшие в подданстве Турции. В это тяжелое время, когда скит восставал из развалин и нуждался в помощи, туда явился замечательный человек, выдающийся ктитор и благодетель, иеромонах Аникита, в миру князь Ширинский-Шихматов.