А вот узнать на первой полосе Евича получилось без проблем. Видимо, уже дал интервью зарубежному изданию.

– Скотина. Даже не понимая, что он тут наговорил, хороших слов не было однозначно, – предположил я.

– Сказал он много, но ничего оригинального. В ЦРУ как будто только одну речь придумали и перебежчикам суют, – ответил Виталий и положил сверху ещё одну газету.

Это уже была официальная газета Пакистана «Рассвет». Тут уже интервью было на английском. Я напряг все извилины и быстро пробежался по тексту.

– «Я принял это решение в связи с недовольством этой страной. Я был лучшим пилотом-испытателем вертолётов в СССР. Но с молодых лет я понял – идеи коммунизма и социализма бред. Они губительны для человечества. Я обнаружил, что эти идеи служили только партийной номенклатуре, а простой народ так и остался рабами. Но в западной культуре я увидел свободу от этого рабства. Цветущий сад по сравнению с заросшим сорняками полем…». Меня выворачивает от него, – сказал я, отложив газету.

Виталий объяснил, что в интервью Евич сказал, что будет делиться секретами советских разработок в области вертолётостроения.

Это мощный удар по всей отрасли. Этот предатель знает очень много. Неудивительно, что его оставили в живых даже после потери вертолёта.

– Так что, как вы уже поняли к вам, Сан Саныч, претензий нет. По ходатайству нашего Комитета вы будете представлены к награде. Поздравляю! – объявил Максим Евгеньевич, встал с места и протянул мне руку.

Не мог я не пожать её в ответ, да и Виталий тут рядом тоже поздравил.

– Спасибо, но радости особой я не испытываю.

– Понимаю, Александр. Мы с Виталием Ивановичем тоже.

Что-то мне подсказывает, что моих кураторов не наградят точно.

– В отличие от Вас, мы с Максимом Евгеньевичем получим пи… письменные рекомендации в очень грубой форме. И временное отстранение от работы, – добавил Виталий.

– Но нет ничего более постоянного, чем что-то временное, – подытожил я.

– В точку, – ответил Римаков и закурил.

Виталий тоже достал сигарету, но потом передумал.

Максим Евгеньевич прошёлся по кабинету и несколько раз хлопнул себя по лбу. Казанов тоже сидел прищурившись, и смотрел на меня. Странным выглядит его взгляд. Я бы назвал его подозревающе сомневающийся.

– Сан Саныч, у меня вопрос. Может что-то вы заметили у этих наёмников? Разговаривающий с вами Патрик, если верить описанию, мог являться канадским «солдатом удачи» Патрисом Брюдо. Но он был убит в Анголе. Что ещё у них было?

Покопавшись в мыслях, я вспомнил только одну отличительную особенность – татуировку у Патрика. Но про неё я уже говорил.

– Татуировка у него была.

– Не совсем то, что нужно. Какие-то названия, имена интересные… – начал Виталий, но я его перебил.

Мне вспомнилась сама татуировка, которую решил «комитетчикам» описать.

– А что могут означать буквы B, R и I под татуировкой в виде горы…

– Как у кинокомпании? – хором спросили двое представителей КГБ.

– Вроде того.

Римаков и Казанов переглянулись. Быстро утеревшись от пота, Максим Евгеньевич сел напротив меня.

– БлэкРок Интернешнл. Частная военная компания, которая даст фору любой армии в мире. Кроме нашей.

В своём прошлом я таких парней и не помню. Но раз Римаков стал таким серьёзным, значит, к этим наёмникам следует отнестись как к сильному противнику.

– Спектр задач у этих подонков очень большой. От охраны нефтяных объектов до проведения революций в странах. Я удивлён, что они оставили тебя и твоего Петруху в живых, – сказал Максим Евгеньевич.

– Видимо, им нужно было чем-то заплатить духам. Денег пожадничали, а двух ценных пленных, пожалуйста, – предположил я.