Я попытался спуститься и взять чью-нибудь винтовку, но духи этого и ждали. Хорошо, что не попали.

Батыров увидел в паре метров вниз по склону автомат, но ему даже руку не дали высунуть. Он попробовал ещё связаться с кем-нибудь, но никакого ответа.

– Всё. Пускай в тональном режиме работает. Может, кто услышит, – с трудом произнёс Димон, утирая грязное лицо.

Я посмотрел на свои руки. Вроде нужно дрожать от страха неминуемой смерти, а никакой тряски нет.

Духи медленно, но верно подходят. Во время таких перебежек пытаюсь подстрелить кого-нибудь, но удаётся только ранить двоих.

Подпускаем группу со стороны Батырова, и Димон кидает гранату. Кто-то вскрикнул, и остальные отваливаются назад.

Ещё одна группа! Со стороны Карима. Он выстреливает всю обойму, и пистолет предательски клацнул, возвестив об окончании боезапаса.

Выстрел один, второй и такой же глухой щелчок раздаётся из моего пистолета. Последним выстрелом поразил ещё одного духа, и остальные отскочили назад.

– Похоже, эта была крайняя атака, которую нам удалось отбить, – подвёл печальный итог Карим.

Его вторая рука кровоточит. Помогаю ему наложить ещё один жгут и накладываю его чуть выше локтя. Опять по касательной, но всё же задело нашего бортового техника.

– Не думал, что от них так жжёт. Будто кипятком ошпарило, – сказал Сабитович.

– В районе плеча немеет? – спросил я.

– Да какая уже разница, – прокашлялся Карим от попавшей в рот пыли.

Пару минут есть ещё подумать, что делать дальше. У нас на троих две гранаты. Есть идея пойти и заминировать вертолёт, но он и так дымит и может вспыхнуть в любую минуту.

Я прилёг на камни и скрылся за одним из валунов. Духи что-то кричат внизу и собирают очередную цепь, чтобы атаковать нас. Стреляют вверх и громко выкрикивают лозунги, настраивая себя на бой.

Смотрю на Карима, а он уже закрыл глаза и тяжело задышал. В одной руке пистолет, в другой – магазин. Вижу, что в нём ещё есть патрон. Он медленно вставил его в пистолет и перезарядил.

– Это последний. Для себя оставил, – сказал Сабитович.

Димон достал гранату из кармана. Сначала показалось, что руки у него дрожат, но он сосредоточился. Крепко сжал гранату и вложил палец в предохранительную чеку.

– Умирать не хочется на чужой земле. Зачем я рапорт только написал, – произнёс Димон.

Что ему ответить? Внизу духи идут, ступая по камням склона. Афганское солнце припекает. И жить хочется…

– Не послали бы нас, послали бы кого-нибудь другого, – ответил я и тоже достал гранату, крепко сжав её в руке.

Пули попадали по камням, откалывая последние куски от наших естественных укреплений. Совсем рядом произошёл взрыв, но нас только слегка повело в сторону.

Переложил гранату с правой руки в левую, и продолжил не сводить с неё глаз. Кажется, что выхода у нас и правда нет. И вот такая маленькая вещь, как граната, может быстро закончить жизнь. Взрывом нас изуродует до неузнаваемости. Но и несколько духов заберём с собой.

Правой рукой медленно провожу по земле, усеянной гильзами, камнями и пропитанной нашим потом и кровью.

Духи поднимаются. По приближающимся звукам кажется, что им остались пару десятков метров. Глубоко вздыхаю, но мозг пока отказывается принимать предстоящую гибель.

– Я себе представлял, что будут кружить вороны или ещё какие-то падальщики над нами. Но ни одной птицы нет поблизости, – тихо произнёс Карим и приставил ствол пистолета к подбородку.

Сабитович прав. Я тоже не вижу стервятников или грифов над нами. На скалах никто не сидит и не ждёт нашей смерти.

– Близко… уже… подошли, – сказал Димон, пригибаясь из последних сил от летящих поверх нас пуль.