Лежа на ковре в своем шатре, Башир Ранжи, витая в розовых мечтах, незаметно для себя заснул. Проснулся от легкого прикосновения к плечу. Открыв глаза, афганец увидел возле себя одного из телохранителей и недовольно спросил:

– Чего ты хочешь, презренный?

– Эфенди, старик сказал, пора выезжать, – тихо проговорил бородатый моджахед.

– Хорошо, буди остальных, мы едем, – поднимаясь с ковра, распорядился Башир.

Телохранитель вышел из шатра, а Ранжи сунул за пояс свой кинжал, потом повесил через грудь ремень с деревянной кобурой.

Предстоящая поездка сквозь песчаную бурю была смертельно опасна, но сейчас угроза быть заживо погребенным под тоннами песка в бескрайней пустыне мало пугала Ранжи. Видимость желанной цели прибавляет мужества и уверенности.

Выйдя из шатра, Башир втянул ноздрями воздух и тут же поморщился: волосатые ноздри забили песчинки.

Слабый ветерок поднимал с земли целые клубы пыли, закручивая ее в вихревые потоки.

«Проклятый «афганец», – с раздражением подумал Ранжи, сообразив, что приближается песчаный ураган. – Старик, наверное, дружен с шайтаном. Если только сам не шайтан…»

– Значит, говоришь, с гор пришли люди, – задумчиво сощурился особист Евтушенко, выслушав доклад Кирилла. Открыв сейф, он достал оттуда сложенную в несколько раз карту и, расстелив на столе, указал пальцем: – Вот, смотри, наш Даши-Мусс с прилегающими кишлаками.

Как отметил про себя Марков, карта была точь-в-точь как у коменданта города, только вместо цветных линий прохождения военных патрулей эта карта была отмечена множеством разноцветных кружочков, в центре каждого была вписана цифра.

Майор несколько минут вглядывался в свою схему, потом произнес:

– Вот дом твоего Муртазы Бека, – и ткнул в оранжевый кружок, обведенный на самом краю карты.

– А как это вам удалось? – искренне удивился сыщик. – Вы что, весь город пометили?

– Я здесь уже третий год кукую, так что было время разобраться, что к чему. А на схеме у меня не весь район, а только адреса возможных пособников потенциального противника. Вот здесь и отмечены адреса куркулей вроде этого Муртазы, торговцев, которые имеют тесные связи за границей, служителей культа. Все эти люди по тем или иным причинам недолюбливают новую власть и вполне могут ей вредить. Диалектика классовой борьбы, от этого никуда не денешься, – подробно стал пояснять Роман Иванович.

– А вы что, здесь и разведчик, и контрразведчик в одном лице?

– А какая разница, если я окончил Академию Главного разведуправления Генштаба? Сегодня я контрразведчик, а завтра, может, пошлют возглавлять разведку полка или, скажем, бригады. Тогда придется не ловить, а засылать шпионов. На такой работе я не теряю хватки. – Евтушенко сделал паузу, потом махнул рукой: – Ладно, довольно лирики. Переходим к основному блюду. Значит, так, басмачи хотят ликвидировать учителя и сжечь школу, мы должны их опередить. Сделаем так, – майор снял трубку полевого телефона и, ткнув штекер в гнездо портативной АТС, быстро прокрутил ручку вызова. – Кочетов, ты? Живо давай ко мне, есть дело по твоему профилю.

Командир роты охраны вошел в кабинет особиста и, увидев Маркова, широко улыбнулся. Крепко пожимая протянутую руку, спросил:

– Ну что, Кирюха, первый улов?

– Вроде того, – скромно ответил сыщик.

Майор Евтушенко вкратце обрисовал ситуацию и спросил:

– Ну что, будем вызывать Башибузука?

– Зачем тревожить Султана Алиевича всего из-за трех «духов», – покачал головой старший лейтенант. – Тем более, как вы сами заметили, Роман Иванович, это мой профиль. Так что окажите доверие.

– Хорошо, – сразу согласился особист, видимо, он заранее принял такое же решение. – Только сначала расскажи, как будешь действовать, и запомни, что в этом кишлаке наш информатор. Нужно сделать все возможное, чтобы подозрение ни в коем случае не пало на нашего человека.