– Кто курирует дело Ильина? – прямо спросил князь, игнорируя болтовню маркиза.

– Дело столь запутанное, что, по всей вероятности, пройдёт не одни руки, – уклончиво ответил Бенкендорф, и тут же поинтересовался: – Вам, Георгий Павлович, угодно в том находить свои интересы?

– Я имею все основания полагать, что мои интересы полностью совпадают с интересами государя.

– Что за птица этот Ильин? – Радневский тоже присоединился к тоскливой теме. – Не так давно меня просила за него одна особа. Я не выяснял, каковы причины, побудившие её на то, и сказал, что ничего не знаю. Она была весьма настойчива. Так настойчива, что взяла с меня слово разузнать его судьбу.

– Я как погляжу, – на лице генерала появилась странная улыбка, – Ильина и в самом деле привезли в столицу тайно.

Шале потёр нос. Он не мог сказать ничего утешительного Бенкендорфу, поэтому обратился к графу:

– Хороша собой?

– Простите? – не понял Радневский.

– Особа та хороша собой?

– Не в моём вкусе.

– Верно, его любовница.

– Уверен, вы ошибаетесь, маркиз, – возразил Артемьев. – Ильина не было в России несколько лет. Какая женщина после столь долгой разлуки станет ходатайствовать за бывшего любовника?

– Я бы не удивился, – Бенкендорф будто задумался, – когда бы за Ильина просил таким образом господин Стеглов. Если я смею доверять моей памяти, они были некогда в тесной дружбе.

Граф покраснел, но промолчал. Намёк генерала задел чувства, которые он тщательно прятал.

– Стеглов не стал бы перекладывать ответственность на женские плечи, а тем более ставить свою жену в неловкое положение, – холодно сказал князь, тоже задетый догадкой Бенкендорфа.

Радневский отвёл взгляд. Шале один оставался в состоянии полной гармонии с самим собой и с окружающим миром. Он играл лорнетом, который практически никогда не использовал по назначению, и мило поблёскивал пуговицами своего нового сюртука. Бенкендорфу пришлось спасать ситуацию.

– Родственник Ильина имел непосредственное участие в декабрьском мятеже, – объяснил он. – Агентами было перехвачено его письмо к Ильину – письмо крамольного содержания. Разумеется, не отреагировать на подобное мы не имели права.

Выслушав генерала, Радневский поднялся.

– Господа, мне пора. Прошу извинить меня, – сдержанно произнёс он.

– Как жаль, – вздохнул маркиз. – Приезжайте завтра ко мне. Вист и хорошее вино, надеюсь, поднимут вам настроение.

– Благодарю…

Князь последовал за уходящим гостем. Граф обернулся к нему, как только они оказались одни.

– Я вам признателен, Георгий Павлович, и буду рад в свою очередь оказать услугу.

– Вы мне ни в коей мере не должны.

– Я в самом деле спешу, – попытался оправдаться гость, и, замявшись, добавил: —Даю вам слово, что не Элен просила за Ильина.

– Я знаю.

– Вы догадались, о ком я говорил?

– Нет, но я уверен, что Стеглов не прислал бы к вам свою жену.

Радневский перешёл на шёпот:

– Не стоит вам, князь, осложнять отношения с генералом. Он памятлив, и кто знает, чем обернётся завтра то, что сегодня выглядит как дружеский спор.

– Никто не знает, кем завтра проснётся.

– А вам интересно услышать, кто обращался ко мне по поводу Ильина?

– И кто же?

– Я разочарую вас, назвав её. Это кузина сестёр Прохановых – Ольга Ильинична, жена Романа Топорина.

– И отчего я должен разочароваться?

Радневскому показалось, что Артемьев потерял последний интерес к разговору. Князь старался быть вежливым, но на его смуглом лице с резкими чертами появилось то выражение, какое определяет степень нетерпения.

– Должен заметить, – граф всё же не смог не продолжить, – мало кто понимает выбор Романа Степановича.