– Да что вы говорите? Я про то и не знала… право, как мило. И всё же князю следовало бы пересмотреть свои манеры… и меньше на солнце бывать – нет в нём благородной бледности, а была бы так к лицу!

– Какое солнце, душа моя? У князя то ли бабка, то ли прабабка по отцовской линии родом из Валахии была, – и тише добавила: – Там, небось, и цыганская кровь намешана.

– Вот и я говорю – не те манеры, – подхватила Лизавета Максимовна. – Он не делает никаких усилий, чтобы нравиться порядочным людям.

– Он нравится государю. Разве этого недостаточно? – послышался третий голос, тоже женский, но более молодой.

– Ах, как жаль, что умерла Варвара Александровна – золотая душа была, царствие ей Небесное. Да что в том удивительного? При таком муже и я скончалась бы преждевременно… Двое детей остались без матери!

Ольга посмотрела на маркиза, и он, всё поняв, проводил её в другой зал. Музыка летела с хоров, даря гостям очередную кадриль.

– У мадам Ветлицкой, Лизаветы Максимовны, на выданье три дочери. Вот она и кипит злобой к каждому свободному и обеспеченному мужчине, не стремящемуся ей в зятья, – пояснил Шале. – Вы попали в осиное гнездо, а потому я буду оберегать вас. Неосторожные шаги могут спровоцировать беспощадные укусы. У светских дам, даже самых хорошеньких, не язык, а жало, – добавил он, улыбаясь через её плечо стайке перешёптывающихся прелестниц.

– В последнем я успела убедиться.

– А хотите танцевать?

– Расскажите лучше ещё о своих гостях, у вас это замечательно получается, – предложила Ольга, отворачиваясь от дамы, рассматривавшей её через лорнет так, словно она была вещью, которую надо оценить.

– Тогда смотрите влево, – сказал Шале, не обращая внимания на лорнеты, взгляды, перешёптывания. – Видите двоих мужчин у колонны? Про генерала я вам уже говорил, а рядом стоит граф Пален[7]. Вот уж чья судьба то ли извилиста, то ли изворотлива.

– Пален?

– Да, сын цареубийцы. Блестящий военный и превосходный дипломат, пользующийся благосклонностью сына того самого царя…

К генералу и графу подошёл третий мужчина. Это был князь, только что обсуждаемый дамами.

– А князь? – спросила Ольга.

– Малопривлекательная личность. Его не слишком любят, однако всюду терпят, ибо он всем почему-то нужен. Я единственный человек, который питает к нему самую бескорыстнейшую симпатию.

– ???

– Да, да, – искренне подтвердил Шале. – Мало кто находит удовольствие в общении с этим человеком. Князь имеет привычку ставить людей в ситуации, когда им приходится мобилизовать всю сообразительность, чтобы противостоять его натиску. Кому такое понравится?

– Не хороший – значит, плохой?

Подловив её взгляд, Шале разочаровался.

– О! – поворачивая Ольгу в другую сторону, воскликнул он. – А вот вышла в круг баронесса Фредерикс[8]. Милая Цецилия – лучшая подруга её величества, и жена, делающая карьеру своему мужу.

Но Ольга снова смотрела в сторону князя.

– Ничего привлекательного, – напомнил маркиз, и, пристроив её к компании двух дам, растворился в гуще гостей.

Его исчезновение на этот раз стало особенно ощутимым. Рядом со смолкнувшими дамами Ольга почувствовала собственную незначительность так остро, что тут же захотелось исчезнуть. Отходя в сторону, она услышала за спиной утончённый смешок и что-то по поводу её платья. Ольгу бросило в жар.

– Вы без меня не скучали?

Она посмотрела в весёлые глаза вновь появившегося маркиза.

– Зачем я здесь?

– Как, мадам, вы сожалеете? – он удивился с той искренностью, которая не вызывала сомнения. – Не понимаю вас.

– Отлично понимаете, маркиз. Я хочу знать, зачем вы пригласили меня сюда.