Аваддон шевельнулся на троне, привлекая мое внимание.

Наши отношения с Повелителем Смерти нельзя было назвать дружескими или доверительными. Мы, мягко говоря, вынужденно терпели друг друга. Между нами всегда и во всем витал дух соперничества.

После распечатывания арки я пытался объясниться с Аваддоном. Наплевав на собственные убеждения «никому никогда ничего не доказывать», хотел раскрыть ему правду об Азазеле, но тот даже слушать не стал, перекладывая вину за проигрыш в войне на меня. Да и его брак с Адель подлил масла в огонь, поэтому единственное, чего я сейчас хотел, – заставить Аваддона страдать и молить о пощаде. Я бы с превеликим удовольствием напустил на него галлюцинации – предсмертные крики названых братьев, которых Люцифер безжалостно захоронил в Бездне Тьмы.

От жутких воспоминаний во рту появилась горечь. Проступивший липкий пот на спине и поверхностное дыхание было лишь малой частью того, что я испытал, наблюдая, как царившая в сердце Ада Бездна Тьмы проникает в тело братьев. Как сотканные из мглы руки выдирают их души, напоминавшие маленькие серебряные шарики с радужным ореолом света. Помню, как они в панике метались, будто пойманные в банку светлячки, пока Люцифер не заключил их заклятием в свое сапфировое кольцо, а рухнувшие на сухую землю безжизненные тела не утащил в водоворот тьмы Сумрак.

Отчаянные крики Лилит до сих пор периодически звенели в голове и каждый раз вспарывали кинжалом старый рубец на сердце. Я не мог вступиться за братьев, не поплатившись жизнью, и наказанием за безволие стали страдания матери, до недавнего времени единственной женщины, занимающей частичку моей нечестивой души. Стоило ненадолго зажмуриться, как мозг проецировал ее ползущей на коленях к бездонной пропасти на краю Пустоши. Лилит пачкала в пыли свои белые одежды и волосы, а отец победно хохотал, показывая нам, насколько всесилен.

Люцифера породил Свет Неба[7], но обуявший его порок совместно с ангельской натурой и злобой на весь мир взрастил из бывшего главы архангелов непобедимое чудовище. Даже нам – Принцам – не под силу тягаться с тем, кто стал проводником магии Бездны. Веками Люцифер наращивал мощь, напрямую черпая ее из душ умерших.

Мы же питались грехами. Один человек мог одновременно испытывать похоть и лень, усиливая сразу несколько Кругов Ада. И только Аваддон насыщался смертью. Он отличался от нас с братьями и магией, отражающей силу Сумрака. Раньше это беспокоило меня, но со временем я утратил интерес к поиску ответов на вопросы, которые уходили корнями в вечность.

– Конечно. – Мелодичный голос Адель вытащил меня из трясины размышлений. Ее ровный тембр всегда напоминал о стальном стержне внутри, хотя снаружи она больше походила на хрупкую куклу.

Погладив ее мимолетным взглядом, сразу отвернулся, чтобы отреагировавшая на стройное девичье тело тьма не поползла паутинкой по венам.

Адди элегантно поднялась с трона. Лицезреть, как отец припадает губами к ее изящному запястью, как она вздрагивает от этого леденящего кровь поцелуя, а ее бледные щеки едва заметно украшает румянец, – все равно что смотреть на солнце. Заманчиво, но ослепительно больно.

Пока я боролся с собой, Аваддон сжимал и разжимал кулаки, демонстрируя недовольство сложившейся ситуацией за нас обоих. Что ж, старшему брату всегда тяжело давался контроль.

Смерть – вещь непредсказуемая.

Пока я всячески старался не подавать виду, как от ревности неприятно ноет в сердце, Повелитель Смерти соскользнул с подлокотника и вальяжно разместился на троне.

Аваддон пристально следил за каждым движением отца и Адель, пока они спускались по ступенькам и неспешно двигались в центр зала.