Зрение еще не сфокусировалось, но даже сумрак и мое сконфуженное состояние не помешали мне разглядеть странную смесь злости, граничившую с жуткой паникой, и необъяснимое облегчение, царившее в каждом дюйме лица Повелителя Смерти.

– Аваддон? – просипела я. Понятно, что супруга не обрадовала бы моя скоропалительная кончина по ряду логичных причин: я – Грааль и его «счастливый билет» ко всем несбыточным мечтам, но все же меня удивило его неприкрытое беспокойство.

Аваддон сидел возле меня на пятках и нервно покусывал подушечку большого пальца. Его мокрые волосы липли ко лбу и вымоченному до нитки черному фраку. В таком виде он напоминал холеного домашнего кота, брошенного под дождем на произвол судьбы.

Мир кружился, но я смогла приподняться на локтях, дабы убедиться, что Клара не пострадала. Бледная как мел подруга семенила вокруг меня и громко возмущалась, но в остальном выглядела как обычно: без ран или царапин от когтей жутких трупов. Я хотела успокоить ее, сказать, что все обошлось, но неожиданно меня качнуло, а отступившая чернота вновь пробралась на границы взора. Последний раз взглянув на чересчур озадаченного Аваддона, я отключилась.

Странные образы, приходящие в бессознательном состоянии, никак не могли отражать действительность. Иногда разум ненадолго прояснялся, и мне чудился взволнованный голос Кайлана, что-то нашептывающий на ухо. Я чувствовала опаляющий жар его ласковых пальцев на лице и израненных запястьях, ощущала влажный поцелуй в щеку. Но стоило раствориться в навеянной воображением иллюзии, как в одночасье все меркло и до меня долетали отголоски мужских криков и ругани.

Проблески тьмы помогли разобраться в моем местоположении. Я больше не валялась на твердой земле, а лежала в удобной постели, укрытая одеялом. Жалкая попытка пошевелиться или открыть тяжелые веки ни к чему не привела, тело точно сковали невидимые путы, обездвижив даже пальцы.

Когда иллюзорная перепалка затихла, разум сильнее окутала дымка забвения.

Мне снилась мама. Я вновь и вновь слышала ее душераздирающие крики и громкий плач, но ничем не могла помочь. Она стояла по пояс в проклятой реке. Легкое белое одеяние, намокнув, льнуло к утонченной фигуре, а блеклый звездный свет превращал Софию в призрака.

Стойкое желание расспросить мать о том, как ей помочь, жгло вены ядом обреченности. Но стоило раскрыть рот, как она принималась качать головой и прикладывать указательный палец к губам, приказывая молчать, чтобы не развеять видение.

Я так и стояла не в силах поговорить с матерью или подобраться ближе.

София жестом указала на остроконечные скалы вдали, напоминающие клыки великана, туда, где туман сгущался, приобретая черный оттенок. Затем из речки вырвались серые дряхлые руки мертвецов и, схватив ее за плечи, потянули на дно.

Я собралась с силами и даже во сне ощутила живущий внутри холод теней, но прежде, чем они вырвались к матери на подмогу, сквозь дурманящую пелену сна пробился низкий голос, сотрясающий вибрацией навеянную реальность:

– Ты нужна мне, Адель. Проснись…

История повторялась. Как и в прошлый раз во время пробуждения в преисподней, меня встретил сидящий в кожаном кресле Аваддон. Сложив руки в замок на колене и покачивая ногой, он в упор смотрел на меня, но тень от сизых портьер скрывала выражение его лица.

Я лежала на боку в собственной постели и пялилась на незашторенную полоску окна позади супруга. В Аду в основном царила ночь, из-за чего ориентироваться во времени было сложно, поэтому я спросила:

– Как долго я провела без сознания?

– Около двух дней. – Усталость, пробивающаяся через знакомую сталь голоса Аваддона, насторожила, но я не придала этому весомого значения.