Мы будем следить за развитием событий и ходом расследования, своевременно информируя вас. Не переключайтесь.

Монолог диктора сопровождался показом страшных кадров с места крушения аэробуса. По полю были разбросаны обгоревшие части самолета и тела несчастных пассажиров. Вдруг экран телевизора погас, а мое внимание привлек вошедший в комнату мужчина лет сорока пяти с аккуратной бородой и пультом в руках:

– Вижу-вижу, вы пришли в себя, голубчик. А вот тревожные новости вам пока противопоказаны, – сказал мужчина и отдал пульт от телевизора моей жене.

Она стояла за спиной вошедшего и смотрела на меня с надеждой в глазах.

– Итак, Беатрис, вы сказали, что поцеловали его, и он открыл глаза? Прелестно, чудесно и удивительно! Недаром говорят, что для скорейшего выздоровления пациента врач просто не должен мешать, – доктор улыбнулся, оголив свои желтые, видимо от частого курения, зубы, и подошел ко мне вплотную.

– Здравствуйте, мсье Батист. Вы меня видите? Слышите? – произнес он и, не дожидаясь попытки моего ответа, направил мне в глаз лучик света от фонарика.

Я зажмурился и всем своим видом, насколько я мог это сделать глазами, показал, что действия врача мне крайне неприятны.

– Хорошо-хорошо, я больше не буду, – усмехнулся бородач и продолжил: – Если вы меня слышите, то, прошу вас, моргните.

Я повиновался и моргнул. Беатрис вскрикнула от радости и, сложив руки у груди, прошептала:

– Боже, спасибо Тебе, Ты услышал мои молитвы, спасибо, Господи!

Да, я всё слышал и видел, но совершенно не мог пошевелиться и что-либо произнести вслух. Это могло бы показаться какой-то игрой, если бы не было так страшно. Мою голову распирало от ужасных мыслей и пережитой катастрофы, подробности которой я помнил до мельчайших деталей, пока не потерял сознание от страстного поцелуя очаровательной незнакомки в красном обтягивающем платье.

Врач строго взглянул на мою супругу и попросил успокоиться и покинуть палату. Она нехотя повиновалась и, направляясь к выходу, как бы невзначай произнесла достаточно громко:

– Милый, держись, дети и твоя мама уже едут сюда.

– Мсье Батист де Венсан, – начал бородатый врач, когда дверь за моей супругой закрылась, – меня зовут доктор Андре Клеман. Я буду вас лечить, к моему сожалению, совсем недолго, так как профессора медицины из Парижа на самом высшем уровне требуют вас перевести в столицу, ведь случай ваш не просто уникальный, а, я бы даже сказал, удивительный и фантастический. И пока вы оставались без сознания, мне довольно легко удавалось парировать все попытки перевода вас в другую больницу, но сейчас…

Доктор сделал паузу, надевая мне на руку надувающуюся часть тонометра.

– Но сейчас, – продолжил Андре Клеман, – сейчас, когда вы пришли в сознание и можете общаться посредством моргания, боюсь, что столичные эскулапы накинутся на меня, как стервятники, и разорвут в клочья, если я и дальше посмею держать вас в нашей больнице. Однако если вы согласитесь остаться здесь хотя бы ненадолго, чтобы я смог провести все необходимые исследования, то я обещаю вам лучший уход и гарантии безопасности. Вы ведь еще не в курсе, но на улице дежурит толпа журналистов, рвущихся первыми взять у вас интервью и рассказать о вашем сенсационном спасении. Так, давление в норме. Сейчас мы сделаем ЭКГ. А пока, если вы желаете, я расскажу вам, что случилось и почему вы в больнице?

Доктор перевел взгляд на меня и дождался моего одобрительного однократного моргания. Затем он измерил мою температуру электронным термометром, дважды перепроверив показания, и записал их в журнал.