– Ну-ну. Говори, да не заговаривайся, – хрипло выдохнул он, впрочем, уже успокаиваясь. – Котят… Хотя в чём-то ты прав. И ежу понятно, что тут действовал тот самый мерзавец. Повелитель… – уголок губы Ричарда дрогнул. И он выдохнул, совсем расслабляясь. Волна ярости схлынула так же внезапно, как и подмяла под себя его всегда холодный разум. – Явился за своим подельником и убил наших парней. Только вот почему они не стреляли? Почему Николас так легко позволил себя поиметь. Ведь он был профессионалом. Да ещё каким… Мы с ним вместе… – голос дрогнул. Злость вновь всколыхнулась в душе. Скрипнув зубами, Ричард застонал от бессилия, желваки натянули кожу на скулах. Сверкая глазами, он вскочил и выбежал из забегаловки, распахнув ногой дверь.

– Что я такого сказал… – пробормотал Лукас, пожимая плечами. – Разве что истину…

Но в библиотеку они так и не пошли.

Сумерки мягко опускались на город. Колеса мерно поскрипывали, катясь по асфальту. Тучи плотно заволокли небо, от чего краски потеряли свой цвет, став тусклыми и безжизненными. Как и она, под слоем чёрной земли. Мужчина сглотнул и, остановившись, заглянул в коляску.

– Бедный малыш. Как же мы теперь без твоей мамы.

Спящий младенец не шелохнулся. Мужчина грустно вздохнул и поспешил домой.

Начинал накрапывать дождик. Едва закрыв за собой входную дверь и уложив младенца в кроватку, мужчина услышал тихое постукивание. Хмуро сдвинув брови, он поднялся. Кто мог к нему заявиться в такое позднее время? Пустота в душе лишила чувства опасности. Сейчас ему было все безразлично. Кто там пришёл, зачем… его мало интересовало. В голове его сумбурно метались мысли, воскрешая давно ушедшие времена.

Вот он, серьёзный и торжественный, нелепо переступая с ноги на ногу, ждёт у алтаря свою возлюбленную. Вот со счастливой улыбкой прижимает ухо к её округлившемуся животу, а малыш, как по заказу, бьёт его крошечной пяткой. Вот он уже держит в руках это чудо, не сводя скорбного взора с бездыханного тела измученной матери. А в душе пустота.

Бездумно распахнув дверь, он поднял глаза и обомлел. Она стояла перед ним и улыбалась. Он знал эту улыбку. Такую лёгкую, нежную. Такая может быть только на картине Да Винчи. И эти глаза. Те самые, небесно-голубые, которые так очаровали его в их первую встречу.

– Мег… – не веря самому себе, выдохнул он.

– Милый, я так соскучилась, – промурлыкала женщина. Витавший повсюду сладкий аромат миндаля вскружил ему голову.

– Это правда ты… как же так? – застыв у двери, растерялся он.

– Дорогой, я могу войти?

– Конечно, прости милая, – отступил Сэм вглубь дома, – но как? Разве ты не мертва?..

– Конечно же нет, глупенький! – рассмеялась она, и звон колокольчиков вконец лишил его воли.

– Любимая… – подался он ей на встречу.

– Дорогой, – обняла она его за шею.

В комнате заплакал ребенок.

– Тими! – дёрнулся было Сэм к кроватке, но женщина его удержала.

– Позволь я сама, дорогой, – крадущийся тенью она подошла к кроватке, вытащила младенца и, повернувшись к мужчине спиной, приникла к раскрытому в крике рту. Мгновение, и младенец затих.

– Вот что значит мать, – пробормотал Сэм.

Опустив младенца в кроватку, Мег с улыбкой повернулась к супругу. Вся боль утраты выплеснулась наружу, и, подхватив воскресшую жену на руки, Сэм понёс её в спальню. Осыпая поцелуями нежное тело, он с каждым мгновением терял часть себя. Жизнь утекала из него, но он этого не замечал. Как не заметил и крохотный свёрток скукоженной мумии, который остался сиротливо лежать в колыбельке.

***

– Только что поступил сигнал об убийстве. Сообщила пожилая женщина. Её сын долго не выходил на контакт, и она заволновалась. Невестка умерла при родах, и парень ещё не совсем пришёл в себя после трагедии. Быстро хватайте руки в ноги и езжайте сюда, – звенел скороговоркой голос в трубке.