– Ладно, Валентин Юрьевич! Раз ты уверен в своих данных – приступай к детальной разработке операции. Особое внимание удели правовым аспектам. Как будешь готов, жду тебя у себя. Думаю, дня за три ты управишься. Верно? – произнес Василий Федорович. Затем взял ручку и, вздохнув, поставил свою резолюцию на докладной записке.

– Так точно! – как всегда бодро отреагировал Мирадзе. – Разрешите идти?

– Смотри, Валентин Юрьевич, еще раз обращаю внимание! Чтобы все было по закону, до малейшей запятой. Головой отвечаешь. Понял? – пророкотал генерал, сверля подчиненного тяжелым взглядом.

– Разумеется, Василий Федорович. Как иначе?

Генерал устало кивнул в сторону двери. Полковник вскочил, попрощался и быстро покинул кабинет. Как только дверь за ним бесшумно закрылась, Василий Федорович надел очки, взял телефон, нашел в нем номер жены и нажал вызов. Через несколько гудков он услышал знакомый запыхавшийся голос:

– Привет, Вася! Что звонишь?

– Ты что пыхтишь как паровоз?

– Да телефон на веранде оставила. Пока добежала…

– Слушай, Наталья Петровна, я сейчас, наверное, к тебе на дачу приеду. Кажется, Москва сегодня из меня последние соки выжала. Как-то неспокойно на душе. Надо немного дух перевести.

– С мигалкой поедешь или неспешно?

– Неспешно. Хочу кое-что спокойно обдумать по дороге.

– Значит, тогда будешь минут через сорок.

– Наверное. По пути куплю кваса и хрена с горчицей. Окрошки хочу до дрожи. А ты под это дело собери с грядочки что положено. Хорошо?

– Ладно, – рассмеявшись, проговорила супруга.

***

Леонид сидел за кухонным столом и лениво ковырял вилкой в тарелке со своим любимым блюдом – жареной картошкой с луком, грибами и зажаристыми шкварками. Жена, громыхая посудой, что-то рассказывала, но смысл того, что она говорит, не пробивался до его сознания. Словно иностранная речь для начинающего изучать язык. Много знакомых слов, но они не складываются в осмысленное предложение.

– Леня, ты что? Ты слышишь, что я говорю? – наконец донесся до Брюсова возмущенный голос жены.

– Извини, Танюша, задумался, – пробормотал он.

– Что-то случилось? На работе неприятности?

– Да вроде нет. Все, как всегда. Просто предчувствие какое-то дурацкое. Даже не пойму в связи с чем.

– Вот что, свет очей моих, иди-ка ты в спальню и отлупи свою любимою грушу. Второй день подозрительно обходишь ее стороной. Может, тогда, наконец, придешь в себя. Не могу видеть тебя в таком размазанном состоянии. Только не шуми, чтобы Димку не разбудить, а то сам будешь потом его утрюнькивать, – добавила Таня.

– Мудра не по годам! – рассмеялся Леонид. – Ладно, женщина, так и быть, последую твоему совету, – проговорил он и вспомнил, что за неделю пропустил уже три тренировки. За двадцать пять лет, что он занимался боксом, такое было лишь раз, когда он лежал в курской больнице с пулевым ранением. Леонид встал, потянулся, а затем тряхнул головой и решительно направился в спальню. Там в углу уже лет двадцать висела старая многострадальная боксерская груша.

***

Массивная входная дверь открылась, и в прихожую ввалились Ирина и Паша.

– О господи! Наконец-то! Дом, милый дом! – воскликнула Ирина и тут же скрылась в туалете.

Паша поставил картину к стене, сбросил грязные кроссовки посередине прихожей и быстро прошел на кухню. Открыл холодильник, достал из морозилки запотевшую бутылку водки. Налил до краев в первую попавшуюся чашку тягучую как глицерин жидкость. Отрезал кусок колбасы, сделал короткий выдох и залпом выпил. Закусил, достал сигареты, закурил и с блаженным выражением лица, откинулся на спинку стула.

На кухню вошла Ирина, быстро окинула наметанным взглядом импровизированный банкет и воскликнула: