– Ну хорошо, давайте адрес. Только мы раньше шести не освободимся. Еще и до центра добираться… Часов в семь вас устроит?

– Вполне, – радостно промурлыкал Димин голос на том конце трубки. – Записывайте…

Записав адрес и договорившись о месте встречи, Людочка опустила трубку и, откинувшись в кресле, сладко потянулась.

«Эх, жизнь удалась! – радостно подумала она. – Чувака на бабки раскрутим, потусим… И главное, – тут она злорадно хихикнула, – месячные – никаких последствий! Природа, блин, природа. Против нее не попрешь. А что будет дальше… поживем – увидим».

Вспомнив, что надо позвонить Вике, Людочка набрала ее номер и рассказала о вечеринке. Затем позвонила Драчу, с которым договаривалась сегодня увидеться, и отменила встречу, сославшись на сильную головную боль.

Все мысли ее теперь были неотступно заняты предстоящим вечером, о котором она фантазировала бог знает что. День стал осмысленным и слегка волнующим: осталось отсидеть положенные часы на работе, ничем не раздражая начальника, и после этого честно отправиться на свидание с неким Димой со смешной для русского человека фамилией Бзикадзе.

На входе в подвал Варухову пришлось наклонить голову, чтобы не удариться: дверь-лаз, похоже, была рассчитана на карликов и лилипутов.

Протиснувшись в лаз, и чуть не порвав рукав пальто о ржавый гвоздь, торчащий из полусгнившей деревянной дверной коробки, он оказался внутри. Потолок в обширном подвале оказался очень низким. Ходить можно было, только втянув голову в плечи и полусогнувшись, чтобы случайно не задеть металлические стержни и скобы, которые там и сям торчали из потолка. Было душно, жарко и влажно, а со света – почти ничего не видно.

«Если этот придурок насилует своих баб в таких местах, то ему точно нужно к врачу», – мелькнула в голове у Игоря Петровича мысль, но тут он неосторожно двинулся вперед и со всего маху ударился головой о что-то твердое.

– Ой, гребаный бабай, мать моя женщина!.. – чуть не в полный голос застонал он от боли.

– Товарищи, осторожней! А то без башки можно запросто остаться. Тут черт знает сколько труб и разного дерьма висит. Берегите головы, они вам еще пригодятся, – раздался чей-то мужской голос из глубины подвала. – Сначала осмотритесь, привыкните к темноте, а потом идите.

«Хорошая мысль, да только задняя», – чертыхался про себя Варухов, яростно потирая ушибленное место, словно пытаясь разогнать боль руками.

– Игорь, ты как? – полуобернувшись, с участием спросил фотограф. – Голова-то цела?

– Да вроде цела, Аркаш. Будь оно всё неладно. Не день, а сказка. С самого утра шишку заработал.

– Ничего, Игореша, до свадьбы заживет, – ободрил его приятель. – Береги всегда голову, а хозяйство смолоду, как говаривал мой папаша, и всё у тебя будет тип-топ. Давай, Игорь, двигай, а то без нас начнут.

– Я уже себя двинул… Будь оно неладно… – бормотал под нос Варухов, осторожно пробираясь вслед за фотографом куда-то вглубь подвала, старательно пригибая голову в тех местах, где с потолка свисали трубы и непонятные жестяные короба. Наконец трубы кончились и Варухов сумел выпрямиться и впервые как следует оглядеться вокруг, не боясь удариться о что-то торчащее с низкого потолка.

Прямо перед ним была довольно просторная площадка, обнесенная низким парапетом из кирпича. Внутри лежало голое окровавленное женское тело с багровыми синяками на запястьях и щиколотках. Самое ужасное – у тела не было головы, а на ее месте темнело багровое пятно, в середине которого белели кости шейных позвонков.

– Всем всё хорошо видно? – раздался будничный голос судмедэксперта, который суетился вокруг обезглавленного трупа. – Фотограф, зафиксируйте, пожалуйста: во-первых, у трупа отсутствует голова. Снимите ранение с разных точек: общим планом, в три четверти и крупно. Так, хорошо. Во-вторых, брюшная полость разрезана. Разрез идет от вагины до мечевидного отростка. Его пересекает другой разрез, перпендикулярный, чуть ниже грудной клетки, во всю ширину передней части тела. Судя по открытым краям раны, его сделали слева направо. Фотограф, снимите здесь, пожалуйста. И здесь. Сначала слева, затем справа. Очень хорошо. Внутренности удалены и разбросаны вокруг трупа по кругу. Края раны раскрыты и закреплены вязальными спицами. Фотограф, фиксируйте, пожалуйста. Особо крупно снимите вот это место, видите, края раны и спицы. И слева, и справа. Так, что дальше? Подушечки правой и левой кистей срезаны каким-то острым предметом. На запястьях рук и на щиколотках видны следы синяков. Скорее всего, от веревки, которой были ранее связаны руки и ноги жертвы. Так, продолжим дальше…