– Слышу и чую… Вон! – он указал пальцем в сторону груды камней.

Все дружно туда помчались и начали раскидывать булыжники. Под ними оказался самый настоящий люк с древними печатями.

– Чтобы они значали, эти надписи? – задумался Гордон.

– Подумай всяк сюда входящий… – по слогам прочитал длинный.

– Это же… Да… это же вход в Преисподнюю!

Все почесали затылок.

– Гордон, думай давай. Ты же видишь будущее, узнай какой код мы правильно наберем и проникнем внутрь, – скомандовала Сара, окрыленная находкой.

Гордон насупился, напрягая все свои извилины:

– Дотронься до лба, до пупа, до плеча и останься на другом плече…

– Белеберда… Чтобы это значило? – пролепетала Сара.

– Хм, с едой легче получается, – мямлил толстый.

– Ребята! Это же так верующие молятся! – понял Энтони.

– Нам помолиться по-христиански и люк откроется? – удивился Гордон.

– Что?! – вскричал Брюс. – Крест животворящий и есть пароль входа к нашим отцам?! Как такое возможно?

Ну что ж, была не была. Ребята начали осенять себя крестным знаменем. Но люк по-прежнему оставался невозмутимой трехтонной железякой. А вихрь уже завывал за стенами, пугая даже этих исчадий.

– Блин, не себя, а люк окрестите! – из-за плечей порекомендовал мутный их приятель.

– О! Придумала! – вскричала Сара, забрав его идею: – Окрестим люк!

– Ну ты гений! – обрадовались друзья, когда после третьего перекрещения люк показал свою открытую пасть. Пахнуло гнилыми яйцами.

– О, по-домашнему, как мамка готовила, – заржал Глопарт.

Тем не менее, в черную зловонную дыру прыгать никто не спешил.

– Твоя мамка тебе яйца тухлые готовила? – удивилась Сара.

– Ну, понимаешь, у меня как раз отец был человеком. А мама иногда навещала.

Песок начал залетать в ноздри и щекотать уши.

– Фу, хватит спорить. Кто не боится прыгнуть первым? – перебил Энтони.

Но в этот момент Глопарт вздохнул и сиганул вниз. Ребята напрягали слух, пытаясь услышать как их друг шлепнется. Но звука все не следовало.

– Там ну о-о-чень глубоко! – Сара будто замерзла, сцепив себя руками.

И тут буря злобно завыла, угрожая засыпать заблудившихся. Энтони кинул жалостливый взгляд на свою машину, которую придется бросить.

– Может тут останемся? – предложил толстый.

Все начали плеваться песком и зажимать носы, и в этот самый момент Брюс хлестанул их всех своим хвостом и сам прыгнул следом за падающими вниз друзьями.

Летели и кувыркались они в кромешной тьме минут пять. Визжали, конечно. Затем очутились перед огромной деревянной дверью с причудливыми изображениями.

У двери сидела старая-престарая старуха, сухая и длинная, с беззубым ртом. Перед ней стоял мешок с семечками. Она визгливо и нервно на прибывших заорала матом:

– Такие-растакие, а ну покупайте семечки!

Ее седая нечесаная голова с плешинами тряслась от раздражения.

– А чем платить? – поинтересовался Гордон.

– А это обязательно? – поморщилась брезгливо Сара.

Их приятель, который первый прыгнул, брезгливо грыз семечку. Он сидел в стороночке, ожидая их.

– Ты это купил что ли? – спросил Брюс

– Она сказала, обязательно… иначе не пропустит.

– Бабка берет любым товаром. Лишь бы был обмен, – пояснила Сара.

– Но отдать нужно, что дорого тебе и жалко, – торговка привстала, протягивая костлявую руку.