– Купите, ваше-ство!
– Зачем он мне?
– Вам пригодится… Купи-ите!
– Да ведь пистолет-то без курка, – усмехнулся Ушаков.
– Это ничего. Отдадите адмиралтейскому слесарю – он вам за пять копеек приделает новый.
– Ступай-ка, братец, своей дорогой!
– Ваше высокоблагородие, возьмите даром, только пожалуйте хоть двугривенный на пропой души! – не отставал он.
Федор Федорович досадливо отмахнулся и стал проталкиваться дальше. Он шел, глядя по сторонам: где же Любушка?
В толпе на него набросились цыганки. Громко крича, точно ругаясь, они предлагали «барину пригожему», «высокому начальнику» погадать, заранее предсказывая разные блага.
Площадь уже кончалась. На самом краю сидели сапожники и цирюльники. За ними тянулись татарские арбы, запряженные осликами длинные мажары. А среди них затесалась русская кибитка, обтянутая рогожей. Она вся была наполнена деревянными ложками и чашками, окрашенными желтой лаковой краской. Седобородый дед щурил на яркое полуденное солнце выцветшие от старости карие глаза.
– Откуда, дедушка? – удивился Ушаков.
– Володимерский, родимый, володимерский!
«Эк куда его занесло!»
Федор Федорович повернул назад. «Неужели не пришла?» Стало досадно.
Он вновь смешался с толпой.
Наконец Ушаков увидал Любушку – она оживленно разговаривала с какими-то бабами. Федор Федорович туго сходился с людьми, и его удивляла способность Любушки легко и просто разговаривать с незнакомыми.
Увидев Ушакова, Любушка направилась ему навстречу.
Она была черна от загара. На ее лице белели только зубы.
– Здравствуйте! – широко улыбаясь, приветствовала она.
– Здравия желаю! – обрадовался Ушаков. – Ты стала как молдаванка! – залюбовался он. – Ты все такая же…
– Какая?
– Красивая… Выйдем отсюда, поговорим.
Они вышли из толпы на край площади.
– Давно приехал, Феденька?
– Уже две недели. А ты?
– Я здесь больше месяца.
– И Егорушка?
– Нет, Егорушка остался с мамой. Тащить ребенка сюда, где столько болезней!.. Я приехала в это пекло лишь потому, что Павел говорил, будто из Петербурга много шлют в Херсон моряков. Надеялась встретить тебя. Павел уехал позавчера в Таганрог. Феденька, скажи лучше, как ты живешь? Я так рада, что вижу тебя! Хочется о многом поговорить с тобой, посидеть вдвоем! Знаешь, приходи ко мне сегодня обедать!..
– Лучше ты приходи ко мне. Я живу на отшибе, в отдельном домике, у самой степи. А у тебя кругом соседи. Пойдут сплетни, – поморщился Федор Федорович.
– Ну ладно, приду я, – согласилась Любушка, и они расстались.
Ушаков с нетерпением ждал вечера.
Вечером Любушка пришла.
Денщик Федор, увидав ее, расцвел. Он не знал, как и принять дорогую гостью. Ушаков немного смутился.
– Мы с Федором Федоровичем старые знакомые, – просто объяснила удивленному денщику свой неожиданный визит Любушка, – Федор Федорович знавал меня еще в Петербурге совсем маленькой девочкой!
– Так-так. Вот и хорошо! Вот и хорошо! – умилялся Федор.
XX
Невидимой, весьма тонкой и сыростью противно пахнущий моровой яд никогда не показывается беспосредственно в наших странах в оных воздухе, но проходит к нам с восточных и полуденных земель чрез товары или зараженных оною людей.
Описание морового поветрия
Однажды, в конце июля, ранним утром к Ушакову прибежал адмиралтейский вестовой. Вице-адмирал Клокачев звал всех старших командиров на срочное совещание.
Конец ознакомительного фрагмента.