Борт тяжелого крейсера «Одинокий».

Дата: 21 июля 2215 года.

Покинув стерильную белизну медицинского блока, обрадованный вестями о здоровье полковника Дорохова и профессора Гинце, я шагнул в полумрак коридора средней палубы «Одинокого». Матовый композит переборок, исчерченный тонкими линиями силовых кабелей, глотал свет потолочных ламп, создавая причудливую игру теней. Форменные ботинки отбивали ровный ритм по палубным пластинам, и этот звук сливался с низким гулом корабельных генераторов, набиравших мощность для очередного форсажного прыжка. Мы по-прежнему гнали изо всех сил, стараясь уйти от возможной погони…

У развилки уже перед самой кают-компанией пространство внезапно наполнилось движением – из бокового коридора вынырнула группа мадьяр-щитоносцев. Пятеро бойцов в черных кителях с шевронами 12-ой «линейной» на плечах, каждый – словно вырезанная из обсидиана статуя. Заметив меня, штурмовики на секунду смутились, а затем, моментально выстроились в безупречную шеренгу.

– Разрешите обратиться, господин контр-адмирал! – четко отчеканил старший группы, сержант с квадратной челюстью. Короткий шрам на его виске казался серебристой молнией в приглушенном свете коридора. В его голосе звучала та особая смесь почтения и гордости, которую я часто замечал у мадьяр.

– Разрешаю, – кивнул я, машинально отмечая детали. Четверо бойцов держались безупречно, но пятый, крепко сжимавший массивный технический кейс, слегка покачивался. Именно серебристый кейс привлек мое внимание – нестандартная модель, явно не из корабельного арсенала. Зачем он им? Ладно, сейчас это неважно. – Куда направляетесь ребята? Почему не отмечаем победу со своими?

– Наш командир – старший лейтенант Вереш приказал пригласить остальных членов экипажа «Одинокого» в аудиенц-зал, в том числе и вашего старшего помощника, господин контр-адмирал, – доложил сержант, скромно улыбаясь. Его выправка могла бы послужить иллюстрацией к уставу, хотя в уголках глаз притаилось веселье.

Я почувствовал, как мои губы сами собой складываются в усмешку. Наши бравые мадьяры явно не были посвящены в тонкости дела. Алекса – андроид последнего поколения оказалась практически неотличима от настоящего человека и соответственно была принята штурмовиками Вереша за обычного офицера. Приглашать моего старпома на праздничную пирушку было сродни попытке научить искусственный интеллект ценить вкус хорошего вина.

– Мой вам совет, парни, в командный отсек лучше не соваться, – сказал я, решив избавить щитоносцев от неминуемого столкновения с железной логикой и кулаками моего старпома. – А вот остальных членов экипажа, кто не на вахте и свободен, можете позвать. Это я вам азрешаю.

– Есть, господин контр-адмирал! Спасибо, – пять голосов слились в один, и группа двинулась дальше по коридору, печатая шаг с той особой четкостью, которая выдавала в них ветеранов множества кампаний. – Разрешите выполнять?

– Разрешаю.

Я проводил их взглядом, снова зацепившись за необычный кейс в руках покачивающегося бойца. Что-то в этом техническом контейнере царапнуло мою паранойю, но я заставил себя отбросить всякие подозрения. В конце концов, эти бойцы менее суток тому назад доказали свою верность и преданность в бою, прикрыв собой моих людей и заплатив при этом гибелью почти трети своего состава. Может, винишко и закуски тащат в этом чемодане на посты, чтобы прям там и употребить со своими новыми друзьями-товарищами. Они заслужили право на маленькие тайны и несколько часов беззаботного отдыха.

Развернувшись и махнув на это рукой, я направился к дверям кают-компании, откуда несмотря на закрытые переборки, уже доносился нестройный хор голосов – там вовсю шло празднование нашей недавней виктории. Бойцы пели какую-то старую мадьярскую балладу, и ее мелодия странным образом гармонировала с гулом корабельных генераторов. Пора было сказать несколько слов своим героям, прежде чем отправить их обратно к вице-адмиралу Кантор. В конце концов, хороший командир знает, когда нужно быть строгим, а когда – просто разделить с экипажем радость победы…