Я закутывалась в одеяло и лежала, тупо глядя в потолок, часами. Вставала, ложилась обратно, включала и выключала свет в надежде разогнать полчища теней, таящихся по углам. Забиралась под душ, выходила, ложилась, вставала. Мысли о снотворном отмела сразу же, хватило и одного раза. Однажды подумала, что уснуть поможет свежий воздух – вышла на улицу, в плотные объятия ночи, и быстро развернулась назад, к спасительному свету лампочки у кровати.

Под утро, когда солнечные лучи выглядывали из-за гор, я всё-таки засыпала, а потом резко вскакивала через пару часов и больше попыток поспать не предпринимала. Постепенно даже привыкла к такому дикому режиму, и до самого рассвета к кровати не шла.

Но в тот вечер, переполненная впечатлениями по самую макушку, надёжно закутавшись в одеяло, заснула я удивительно быстро.

Рука сама выводит на тетрадном листке: помогите. Реляционная алгебра и реляционное исчисление. Первичные и внешние ключи в отношениях. Господи спаси!

– Это чего за ерунда такая? Ты правда такое изучала?

Что мне тут писать? Я даже не помню, что значит «реляционная». И на лекции когда я ходила последний раз, лет пять назад? Вообще ходила?

– Ты же знаешь, что можешь просто ничего не писать, да?

Может тут хоть какой-то воды налить, чтоб совсем уж дурой не выглядеть. «Реляционная алгебра крайне важна в экономике». Это вообще из экономики?

– Нет, серьёзно, просто брось это. Ну давай же.

Может симулировать обморок? Актриса из меня так себе, но зато будет хоть какой-то шанс.

– Камилла.

Этот голос и дыхание прямо у моего уха. Мне надо что-то писать, но я поднимаю глаза от листка. Моргаю потерянно, пытаясь сфокусировать взгляд на размытой фигуре, она машет мне рукой, но как будто солнце слепит глаза, всё расплывается, как её разглядеть?

Реляционная… Почему я прогуляла так много? Где я была весь год?

– Камилла!

Чьи-то тёплые ладони вдруг на секунду закрывают мне глаза, открывают – и передо мной уже нет моего листка, а где я буду писать ответ? Оглядываюсь. Я стою посреди бабушкиной кухни, с окнами прямо на железную дорогу. Знакомый стол и табуретки, на холодильнике магнитики и мой рисунок – безмерно весёлый фиолетовый кот в сапогах с оранжевым зонтиком.

– Волнуешься, да? Такое обычно снится, когда из-за чего-то сильно волнуешься. Но тут вроде получше, да?

Надо как-то обернуться и разглядеть, кто говорит. Но как оборачиваться?

– Ты глазами оборачиваешься. Обернись целиком. Вот так.

Меня тянут за руку – и я действительно оборачиваюсь целиком. Размытую фигуру теперь видно отлично. Маленькая, на полголовы ниже меня, слегка загорелая рыжая девушка, огромные зелёные глаза, бесконечно длинные пушистые ресницы. На ней простая белая футболка и короткие джинсовые шорты с рваными краями, на ногах белые кроссовки. Улыбается мне во все 32 зуба, а то и больше.

– Наконец-то, – говорит. – Думала, до утра тебя звать придётся. Как дела?

Я бы ответила, что отвратительно, но открываю рот и говорю:

– Хорошо.

И добавляю:

– Мне надо собрать вещи, у меня самолёт через час.

Девушка улыбается понимающе.

– Точно волнуешься. Помнишь, многим помогает посмотреть на свои руки. Давай попробуем?

Я не понимаю, чего она от меня хочет, но отвечаю:

– Давай.

Это я сказала?

Сказала и стою. Девушка смотрит на меня выжидающе, потом шагает навстречу и берёт меня за руки.

– Смотри.

Смотрю. Вроде руки как руки, похожи на мои. Шевелю пальцами – и правда мои, круто. Какая-то картинка на запястье, разве была такая? Сжимаю и разжимаю кулаки, сцепляю и расцепляю пальцы. Какое-то прямо завораживающее зрелище, и в то же время развораживающее – я, получается, сплю?