– Я не знаю, что сказать, – сообщила я хрипло. – Спасибо? Можно вас потрогать?

Ничуть не смутившись таким нетривиальным запросом, он молча протянул руку и я прикоснулась к ней. Вроде настоящая.

Это, наверное, был момент, вроде второго дня рождения. Каждый вдох после него стал другим, иначе зашуршало море, чайки – и те стали орать иначе. Представьте себе, как выныриваете из проруби, которую над вами прорубили в сплошной толще льда. Так и я ухватилась за одну спасительную мысль и изо всех сил потянулась за ней к воздуху: не может быть такого, чтобы Александр действительно оказался тут, и при этом всё происходящее было просто набором симптомов психического расстройства.

С другой стороны, если он маньяк, а у меня поехала крыша – это было бы отличным комбо, почти джек-потом.

– Вы хоть представляете, как трудно было вас тут найти? – вкрадчиво спросил Александр. – Как вам вообще пришла в голову такая блестящая идея? Взяли и улетели не пойми куда, хотя я ведь предупреждал про транспорт и остальное.

– Вы сказали, что пошутили!

– Вы смотрели на меня… вот как сейчас примерно. Что я должен был вам сказать? – он отпил из своего стаканчика, не сводя с меня глаз. Как будто боялся, что я исчезну, как я боялась, что исчезнет он.

– Не знаю, может быть, правду? У вас-то с этим всё в порядке, иначе как вы тут оказались? И как здесь оказалась я? И где мы, кстати?

– Это пляж Капуташ.

– Первый раз слышу. Хотя, какая разница. Александр, пожалуйста. Принести кофе в нужный момент – это лучшее, что человек может сделать для другого человека, но вы вряд ли ради этого столько времени таскаетесь за мной по всему миру.

– А вы меня не слушаетесь. Судя по всему, ещё и в зеркала смотрелись с утра до вечера, да?

– Шутка! – передразнила я.

– Да вы же взрослая женщина, какие шутки? Давайте сделаем так, – он отставил стаканчик в сторону. – Мы с вами сейчас сядем в такси, чтобы вы не погибли от обморожения прямо на этом ветреном пляже. Доедем до города и…

– Нет, нет, нет, – перебила я. Смерть от холода, конечно, дышала мне в затылок, но она была гораздо привлекательнее вот этого вот всего. К тому же, солнышко уже начало пригревать макушку, а значит умирание откладывается. – Во-первых, вы мне велели забыть о транспорте. Во-вторых, я вообще никуда с места не сдвинусь, пока вы не объясните, что происходит. Хотя бы потому, что мне страшно до одури! Мне страшно! Я не хочу сходить с ума!

Эти слова, вырвавшись наконец из моей головы, открыли какие-то невидимые шлюзы – и слёзы хлынули из глаз двумя дурацкими солёными реками. Я даже почти не моргала, просто смотрела на Александра с яростью и отчаяньем, а слёзы одна за другой капали на песок под моими замёрзшими босыми ногами. Ну вот, я правда сказала это вслух, мне наконец-то так страшно, что даже уже не стыдно.

– Да не сойдёте вы с ума, Камилла, – мягко сказал он. Его спокойным низким голосом это почему-то прозвучало убедительно. – Расскажите мне всё, с самого начала.

– Я не знаю, где у этого начало.

– Давайте с того дня, когда нас познакомила ваша подруга.

И я рассказала. Тряслась от холода, обиды и страха, глотала и размазывала по щекам злые слёзы. Вокруг нас собралась преданная аудитория из голубей и одной большущей наглой чайки, которая приближалась ко мне решительнее всех. Они, похоже, тоже слушали – или ждали, когда же я наконец свалюсь замертво и можно будет вдоволь поклевать мои останки.

Каждое моё слово звучало как бред, каждое. Как бред всё и выглядело – сижу тут, замёрзшая, босая, по колено в слезах, среди скал, песка и птиц, рассказываю непонятно кому, как в галлюцинациях разнесла свою квартиру в щепки. А он сидит, слушает внимательно, смотрит пристально, молчит, не перебивает, наверняка уже вызвал санитаров и надеется дотянуть до их прибытия.