Под прикрытием огненного всполоха мне удалось нырнуть в узкий переулок меж домов, который был не шире, чем длина копья. Я запихнула братца в перекинутую через плечо сумку и понеслась в сторону рыбного рынка. Дыхание, частое и надсадное, быстрые удары подметок башмаков о брусчатку – эти звуки эхом отражались от стен. Они сливались с моим собственным пульсом, что набатом стучал в ушах, в единый гул. И он бил по натянутым нервам. Долбил. Подгонял, заставляя двигаться все быстрее и быстрее. На пределе собственных сил, когда от непомерного напряжения враз готовы были вот-вот порваться все жилы, мышцы и связки.

Я бежала так быстро, как никогда в жизни. Сумка била по спине, торопя. Быстрее! Быстрее!!! Еще быстрее!!! Я вынырнула из переулка в густую шумную уличную толпу, которая бурлила, как кипяток в котелке. Вечер – бойкое время. Сейчас оно было мне на руку. Но медлить все равно было нельзя.

Я задыхалась. Грудная клетка ходила ходуном. Бегло огляделась, прикидывая, куда меня вынесло. Улица Имперской Мили. Прямая, как полет стрелы, и широкая настолько, что в некоторых местах напоминала площадь. Миля была рассчитана для разъездов карет. А еще в незапамятные времена на ней сжигали магов-ренегатов и вешали преступников. Затеряться здесь, даже несмотря на сутолоку, было проблематично: все как на ладони.

– Чего застыла? – донесся возмущенный писк из сумки.

– Мы на Миле, – выдохнула я, вливаясь в поток и пытаясь составить план действий. Просчитать ходы противников при этой сумасшедшей гонке было нереально, но я старалась.

– Мы в ж…! – эмоционально возразил братец в тональности хомячьего писка, когда пушистая мордочка Мика показалась из сумки. Это определение нашей диспозиции было куда более точным и емким, чем мое. Оглядевшись, старшенький приказал: – Давай двигай к Борнийским воротам. Там справа будет неприметная арка. Ныряй в нее, потом по узкому проходу меж домами. Дальше будет лестница, а за ней дверь – и выход к кварталу Ткачей…

Выдав указания, братец шустро выбрался из холщевой торбы, резво пробежал по ремню сумки и оказался у меня на плече, вцепившись в ткань платья острыми коготками.

– Поняла! – выдохнула я и, работая локтями, устремилась в указанном Миком направлении.

Все же Мик имел куда больший опыт удиран… стратегических отступлений и атак. Поэтому я доверилась ему.

Нужная арка нашлась быстро. Я свернула в нее и снова побежала. Вперед. Вперед. Вперед. Казалось, что, если я остановлюсь хоть на миг, меня непременно догонят. Вот только я ожидала удара противников в спину, а оказалось, что получила наотмашь и в лицо – от судьбы. Дверь, а если точнее, кованая чугунная створка, которая отделяла узенький переход от улицы, была закрыта на замок.

Дохлый гоблин! Возвращаться назад было равносильно самоубийству. Призвать магию значило обнаружить себя. Поэтому между смертью очевидной и отсроченной я выбрала второе и ударила по запору чарами.

Брызнули искры, металл лязгнул, и… кованую дверь выдрало из стены напрочь. Вместе со штырями петель.

– А потише нельзя было?! – возмущенно пропищал старшенький: лязг получился такой, что колебания магического фона уже значения не имели. Нас обнаружат просто по звуку.

– Как умею, так нас и спасаю, – выдохнула я, пробежав и перепрыгнув упавшую створку.

– Только делаешь это так, что я не знаю: радоваться или просить о пощаде, – возмутился братец.

– Если не знаешь – тогда молись! – выдохнула я, имея в виду, что помочь нам сейчас может только чудо.

Но братец понял это по-своему.

– Я обещаю: если тебе удастся нас спасти, то я закажу тебе годовую требу в монастыре! – пообещал братец и добавил: – В мужском!