– Ну не всегда… Раз десять в день. К тому же сейчас осень, и у тебя может еще проснуться инстинкт заготовок. И я не только про норки: самые надежные запасы хомяков – жировые, – предупредила я.

– За какие грехи мне досталась такая умная сестра-бестиолог? – обращаясь к небесам, вопросил Мик, у которого, судя по всему, уже проснулся инстинкт ворчуна. – Почему ты, Од, просто не могла промолчать?

А затем, не иначе как чтобы заесть стресс, вновь начал набивать щеки сдобой. Причем братец делал это так аппетитно, что я сама вдруг вспомнила, что позавтракать сегодня не успела. Потому как едва не проспала занятия, а обед пропустила из-за того, что мне нужно было спешить в лабораторию. Думала, на праздничном ужине наверстаю, но…

Видимо, я как-то слишком уж плотоядно посмотрела на сдобу в лапах братца. Он даже набивать щеки, которые были уже в два раза шире его мордочки, перестал. А затем старшенький прижал к себе выпечку так, словно я покусилась на святое. Я буквально ощутила, как в его душе хомячье скопидомство боролось с братской любовью. Последняя взяла верх, и победу над прижимистостью Мик почтил мигом бурчания:

– Что не сделаешь, чтобы прокормить сестру, – и с этими словами протянул мне остаток пирожка.

Я расправилась с едой в два укуса. Чувство голода сменилось неразделенной любовью к еде. Есть захотелось еще больше. Я бросила взгляд на съестной лоток, мимо которого мы проходили. Нет! На сегодня грабежа прилавков хватит! Как и погонь.

Только стоило подумать о последнем, как почувствовала: на меня кто-то смотрит. Обернулась, прежде чем нырнуть под прикрытие одного из навесов. Прошлась взглядом по базарной толчее и… на краткий миг увидела того пепельного мага. Он стоял вполоборота на открытой галерее второго этажа торгового дома и держал в одной руке мою сумку, а второй указывал на рыночные ряды и, похоже, отдавал приказ нескольким типам, которые были с ним рядом.

Это длилось всего долю мига, но мое сердце как ударило один раз о ребра, так и зашлось в бешеном ритме. А ноги сами понесли меня прочь с рынка к порту.

А во время пути успела задать братцу главный вопрос: какого тлена вообще происходит? Наш отец – владелец охранной конторы – обеспечивает безопасность знаменитых бардов и аристократов, у которых есть враги. Мама – целитель в столичной лечебнице. Брат – паладин, страж порубежья. Я – адептка. Кому мы вообще могли понадобиться?

– Знаешь, Од… Я должен тебе кое-что сказать, – помолчав, отозвался брат. – Это я обычный боевой маг. А наш отец… В прошлом он был офицером тайной канцелярии. И ушел, когда встал выбор: работа или семья. Он выбрал нас.

– А мама? Она была в курсе? – Я сглотнула, пытаясь осмыслить услышанное.

– Скорее догадывалась. Срок давности кровной клятвы неразглашения при поступлении на службу – полвека. Я сам узнал об этом год назад, когда поступил на службу паладином. Мне тогда предложили пойти по стопам отца: у меня были все данные для агента службы имперской безопасности. Но я всегда мечтал быть паладином – и отказался.

– И ты свободно можешь об этом говорить? – удивилась я.

– Так я-то на службу в тайную канцелярию не поступил и зарока, соответственно, не дал… – развел лапами пушистый.

– Думаешь, это кто-то из прошлого отца? – прикусив губу, спросила я.

– Не знаю… – признался старшенький. – Я уверен только в одном: ты должна быть в безопасности. Поэтому двигаем к причалу.

До последнего, к слову, я добралась, когда багровые проблески вечерней зари окрасили мачты и паруса пришвартованных кораблей в алый. Ветер, дувший с моря, нес с собой запах свежести с привкусом тревоги, а вокруг царила деловая суета.