— Великолепно, очень… эээ… красивые, — осторожно отозвался профессор Ферро. — А что же привело вас ко мне, мой юный друг?

— А! Меня наказали, — радостно ответил Томас и невоспитанно ткнул в нас пальцем. — Я чуть их не сжег.

Точно! Мои глаза сами по себе сжались в щелочки, и я с возмущением уставилась на Томаса. В памяти всплыла медленно опускающаяся на нас стена огня и жар, который ощущался даже через ледяной щит.

— Я нечаянно! — тут же испуганно пискнул Томас, переводя взгляд с меня на Хэйвуда. Наверное, мое выражение совсем не смягчилось, потому что Томас вдруг подлетел ко мне, схватил за плечи и затряс так, что моя голова замоталась взад-вперед. — Эмиль, друг, я чуть не убил тебя! Прости меня, прости!

— Ничего, — с трудом отозвалась я под клацанье зубов.

Тут Томас, к счастью, вспомнил про свою вторую жертву и было сунулся извиняться к нему, но Хэйвуд лишь ловко увернулся, и под его ледяным взглядом Томас тут же стушевался.

— Вот и еще один актер в нашу труппу! — отозвался со своего места профессор Ферро. Пока Томас тряс меня, преподаватель уже успел по пояс занырнуть в свой стол и вытащить из него стопку книжечек. Сейчас он, сдув пыль, листал одну из них. — Томас, вы будете играть… ээээ… — по-видимому, он разыскивал роль, при которой Томас мог бы нанести наименьший ущерб его театру. То есть, роль человека, который за весь спектакль не притронется к мечу, ножу, яду, и желательно будет просто стоять на одном месте. — Кормилицей Джульетты! У нас даже есть для вас платье, совсем вам по размеру, и с такими мешками спереди, вам очень пойдет!

Томас согласно закивал, ничуть не смущаясь того, что ему предстоит играть кормилицу. Пока профессор искал для нас сценарии, которые были менее всего погрызены мышами, одногруппник успел потрогать гипсовый бюст Аполлона в нише неподалеку, и у того вдруг отвалился кусочек гипса с носа. Затем он восторженно цапнул механические часы, и у тех, жалобно тренькнув, лопнула какая-то пружинка. Поняв, что так Томас скоро разнесет ему весь кабинет, профессор Ферро быстро раздал нам сценарии и выпроводил прочь.

— Завтра в три жду вас в театре! Учите роли! — выкрикнул он нам вслед и плотно захлопнул дверь, чтобы Томас вдруг не вернулся обратно.

Я поняла, что мне всё-таки придется играть Джульетту. Только Ромео — тут я ненароком поймала полный неприязни взгляд Хэйвуда — смотрит на меня так, словно готов собственноручно пристукнуть.

«Вот взял бы и ушел! — раздраженно подумала я и первая двинулась к выходу из театра. — Если я ему так противна, то почему он не может перестать на меня глазеть?»

Впрочем, сразу после того, как мы вышли из театра, Хэйвуд утопал в неизвестном направлении, не удостоив нас с Томасом ни единым словом. Я же вдруг почувствовала жуткую усталость и побрела в свою комнату. Там все еще никого не было, и поэтому я зашла в ванную и плеснула себе в лицо холодной воды. Какой насыщенный событиями день! А ведь еще даже не вечер. Скорее бы увидеть Генри и рассказать ему обо всем. Может, он придумает, как мне отвертеться от роли Джульетты? Или хотя бы подскажет, почему Хэйвуд ведет себя так, словно мы с ним действительно из двух враждующих семейств?

Однако, едва я подошла к нашему столу, набрав полный поднос еды, то тут же передумала жаловаться Генри. Потому что меня встретил Томас, под глазом которого красовался ярчайший фонарь: будь сейчас ночь, он мог бы в одиночку осветить всю столовую.

— Томас, кто это тебя? — шокировано воскликнула я и с подозрением уставилась на невозмутимо и аристократично пилящего стейк Хэйвуда. — Это что, ты?