Пожилая женщина кивнула и пошла за «принцессой» все еще недовольно поджав губы.

– Понимаете, я жила… Брена была… – Адель в слезах всплеснула руками, слова не шли с языка. – Я даже не знаю с чего начать.

– Начните с начала, – посоветовала графиня. Она примостилась на краюшке кресла, потирая озябшие руки.

– О, вы замерзли, я крикну горничную и она быстро затопит камин, – воскликнула Адель.

– Не стоит. Я думаю лишние свидетели нам не нужны. Дров много я сделаю это сама.

– Ну, что вы! Я сама все разожгу, я умею! Я ведь была служанкой у леди Беренгарии.

– Служанкой у Брены!? Но почему ты здесь и где она!? – в изумлении подняла брови леди Марика. Адель тяжело вздохнула, поставив на пол полено. Руки ее предательски дрожали.

– Наверное вы правы, я лучше расскажу все с начала, – начала свое долгое повествование Аделаида. – Мне было пять лет, когда умерла мама. Она … она работала в порту. Наш рыбацкий поселок примыкал к небольшому портовому городку Сан Жан де Люз. Вы наверное и не слышали о таком.

– Нет.

– Потом меня воспитывал священник…

Адель все говорила и говорила. Почему-то этой женщине с добрыми глазами хотелось рассказать все. Казалось она все, все понимает. Очень скоро леди Марика узнала и о житье девочки в монастыре и о ее нелегкой службе у принцессы и о переписке с королем и о нападении банды Лютого. Потом? Адель рассказала о приезде Амандо, о своем обмане и своих сомнениях, скрыла она лишь о своих чувствах к герцогу. Даже с этой женщиной девочке не хотелось затрагивать эту интимную тему. О бытие во дворце Адель поведала без подробностей, поняв что леди Марика о нем уже слышала. Когда Аделаида замолчала она в изнеможении опустилась на краешек кровати, почувствовав что у нее абсолютно нет сил. Адель со страхом ожидала самого строгого приговора. Однако графиня Торезо не стала ее ругать. Она присела рядом и обняла худенькое тельце девочки.

– Милая моя, как же много тебе пришлось пережить! – после этих слов Адель вдруг всхлипнула и громко разревелась в голос.

Ее до глубины души тронуло участие пожилой женщины. Так они и сидели вдвоем, обнявшись и даже вздрогнули, когда без стука отворилась дверь и в комнату заглянул король. Гунальд быстро смекнул что он явился не вовремя и тактично закрыл за собой дверь.

– Когда вы… вы ему скажете? – робко спросила Адель. Ей очень не хотелось причинять боль королю.

– Если все будет хорошо, то – никогда, – с улыбкой ответила графиня.

– Ни…никогда!? Но почему? Я ведь все вам рассказала!

– Именно поэтому я ничего ему не скажу. Я же вижу как он к тебе привязался, даитык нему. Эта ниточка тянется давно, с начала переписки. Знаешь, король навещал Сен-Тули года три назад и он показал мне твое письмо. Я была просто потрясена и тем участием с которым оно было написано и той нежностью, которой светились глаза Гунальда. С момента гибели его родителей, он впервые улыбался не только губами.

– Брена она тоже любила брата.

– В какой-то степени, но больше всего на свете Брена любила только себя! Не спорь, я знаю. Конечно болезнь наложила на нее свою лапу, но Беренгария никогда не была чутким ребенком. И пусть принцесса родилась на подмостках трона, она никогда бы не смогла стать публичным человеком, жить на виду у всех, да и никогда она этого не хотела.

– Но …

– А ты смогла. По всему королевству говорят о красавице принцессе, достойной дочери своих родителей.

– Я просто хотела, что бы король гордился…

– Молодец! Он гордиться. Ты все сделала правильно. Не стоит сходить с пути, который дан тебе богом. У тебя хорошие задатки и доброе сердце. Ты будешь не только достойной принцессой, но и со временем великой королевой!