Она запнулась и повернулась, чтобы посмотреть на меня в упор.

– Да благословит вас Бог, сэр!

Я не знаю, что чувствовали остальные. Что касается меня, то в тот момент я чувствовал, что смерть будет прекрасной, и эта благодарность станет моим последним воспоминанием о жизни.

Губернатор резко выдохнул.

– Боюсь, это не имеет отношения к делу, – сказал он хрипловато. – На суде мы не выносили суждения о характере Адама Линка. Он по-прежнему остается убийцей доктора Линка.

Да, в этом и была проблема. Я спас три жизни, но забрал одну, условно говоря. По юридической математике, первое равнялось нулю из-за второго. Надеяться на помилование от губернатора не приходилось. Джек Холл должен был знать это лучше меня. Я хотел выразить глубокую благодарность за его поступок, по крайней мере надев на меня плащ мученика перед смертью, но в то же время считал его до глупости непрактичным.

Конец был отложен лишь на мгновение. Я был отмечен смертью. Но, как ни странно, атмосфера изменилась. Там, где раньше все эти люди были враждебны или, по крайней мере, безразличны ко мне, теперь появились опущенные глаза. Меня охватило восторженное удивление. Неужели впервые люди из различных слоев населения сочувствовали мне? Неужели я занял свое законное положение… на грани исчезновения?

Эта мысль одновременно поднимала настроение и причиняла душевную боль. Должно быть, я чувствовал себя так же, как гонщик, одержавший победу в тяжелой гонке, только для того, чтобы на финише его машина взорвалась у него перед носом.

Я с сожалением посмотрел на Джека Холла. Он сделал мой последний момент еще более тяжелым. Должно быть, он это почувствовал за бесстрастным металлом моего "лица". Он бросил на меня взгляд, который говорил: "Подожди, друг".

Затем он повернулся и вытащил вперед другого человека, которого я знал. Женщина, которая еженедельно прислуживала доктору Линку. Именно она видела, как я склонился над трупом доктора Линка с проломленным черепом. Она была главным свидетелем обвинения! Что за безумие побудило Джека Холла привезти ее сюда? Все напряглись, вспомнив, что, несмотря на спасение жизней, я сначала жестоко раскроил череп своему создателю. Я мог бы быть отчасти святым… но также и дьяволом. Мистер Хайд и доктор Джекил. И… Франкенштейн!

И будет лучше, если он исчезнет, – я знал, что все они сейчас думают об этом. Он может быть умным, порой способным на хорошие поступки. Но что делать в те моменты, когда его беспечный механический мозг побуждал его убивать, используя мощные руки со стальными пальцами? Рано или поздно он бы сбился с пути, став безрассудно убивать.

Атмосфера в зале царила напряженная.

Экономка, приглашенная репортером, наконец заговорила, заметно нервничая.

– Этот джентльмен, – указала она на Джека Холла, – позвонил мне вчера. Он все время задавал мне вопросы. И тут я вспомнила одну вещь. В день смерти доктора Линка я развешивала белье во дворе. Я услышал звук из его лаборатории: что-то ударилось о плоть, потом стон, и я вбежал туда. Я увидел робота, стоящего над телом, как я и говорил в суде. И…

– Ну? – пробурчал губернатор.

– Я… я не вспоминала, сэр, пока этот репортер не допросил меня. Пожалуйста, сэр, я не хотела лгать! Я просто не вспомнила в тот момент. Видите ли, я слышала, как этот робот поднимался из чулана внизу, где доктор Линк держал его вне поля зрения, в те дни, когда я приезжала. Я очень отчетливо слышала шаги робота, сэр, а перед этим я слышала, как доктор Линк застонал, когда что-то ударило его! Пожалуйста, сэр, я не хотела лгать…

– Все в порядке, – успокаивающе сказал Джек Холл, похлопав ее по плечу. – Теперь просто помолчите.