Над мчавшимся в бескрайней саванне «Лендровером» парили орлы. На полутора миллионах гектаров парка всюду вокруг стада из десятков тысяч антилоп гну, газелей и зебр, мигрируя круглый год, двигались к водопою. Выслеживая добычу в высокой траве, изумляя неправдоподобной грацией, крались гепарды. Над загадочной, неодолимо влекущей Африкой с ее зелеными, желтыми, синими красками, запахами, бесплодными пустынями и неудержимым буйством жизни, с ее бесконечным разнообразием царило безмолвие. Реальность казалась сном, поверить в который было сложно.

На закате солнца экспедиция достигла имеющей круглую форму деревни масаев, поставленной в море высокой травы, очерченной забором из жердей, защищающим от ночных охотников скот, с десятком построенных из сушеного навоза крытых соломой хижин. Закутанные в украшенные бисером красные покрывала стройные масаи с радушными улыбками встретили гостей.

– Акуна матата, – неслось отовсюду.

– Мы как раз к ужину, – объяснил Бонами, выгружая из автомобиля багаж и перенося его в хижину, предоставленную гостям для ночлега. – Сегодня праздник поклонения богу дождя Нгаи, давшему масаям скот. Нам крупно повезло. Нас угостят коровьей кровью.

Изабель и Мелиса, выдохнув, переглянулись. А Николай, кивнув невозмутимой головой, внимательно осмотрел деревню, представляющую собой африканский ковчег каменного века, две сотни тысяч лет назад в море высокой сочной травы породивший современное человечество. Из-за ограды деревни в трех сотнях метров были видны стоящие под широкой зеленой кроной акации жирафы и пришедшие к небольшому озеру на водопой слоны. Желто-зеленая саванна казалась бесконечной, и лишь на севере проступали темно-синие контуры гор с заснеженной вершиной Килиманджаро.

В деревне люди мешались с козами и коровами. На закате солнца на центральной площади деревни вспыхнул костер. Масаи, надев расписные маски, выстроились вокруг огня в круг и, потрясая копьями, под мерные удары барабанов и монотонный напев, медленно двигаясь по часовой стрелке, начали древний танец поклонения силам природы и почитания предков.

Мелису, Изабель и Николая усадили на циновки вокруг невысокого стола с сосудом с дымящейся коровьей кровью. Корову разделывали тут же. Куски мяса жарили на огне. Подали блюда с мясом и овощами. Бонами объяснял:

– Масаи едят правой рукой. Она считается чистой, а левая – нечистой.

– Как тут обращаются друг к другу? – спросил Николай, передавая сосуд с коровьей кровью Бонами и глазами давая понять, что за его столом пить ее никто не отважится.

– Женщин называют по имени первого ребенка.

К столу гостей подошел невозмутимый, стройный, крепкий, как ствол акации, вождь. Поднялись, раскланялись с любезными улыбками. Лед отчуждения мгновенно растаял. Вождя усадили за стол. Бонами переводил.

– Мы знаем, что в древности саванны Танзании населяли народы, близкие бушменам и готтентотам. И это они породили Адама около двухсот тысяч лет назад. И по сей день бушмены и готтентоты являются носителями корневой мужской Y-хромосомы, именуемой А, – говорила Мелиса, обращаясь к следившему за парящим в сгущающихся сумерках над загоном со скотом орлом вождю, – но с той поры многое изменилось и от древнего населения прародителей современного человечества в Танзании остались лишь крошечные островки.

Губы вождя растянулись в скупой улыбке. Оранжевое солнце, закатившись за горизонт, меркло, и грозное рычание выходящих на ночную охоту львов пронеслось над саванной.

– Три тысячи лет назад с севера, – вождь кивнул на контур синих гор, – с Эфиопского нагорья в нашу саванну пришли кушиты. Две тысячи лет назад сюда с севера, из песков Сахары, продвинулись народы банту, говорящие на суахили.