И, пока никто не очухался и не начал выносить дверь, я скинула с себя остатки одежды и шагнула в ванную. Блаженное тепло воды согревало мое озябшее тело, уносило прочь все воспоминания о былой битве, об отчаянии, о безрассудном акте самопожертвования, о сделанном выборе. Ароматный шампунь и гель для душа прогоняли из памяти прочь проклятые мной, все еще словно свербящие в носу запахи крови, стали и смерти. Я старалась быть аккуратной, но все равно безнадежно намочила повязку на груди. Оставалось лишь надеяться, что обилие хлорки в городской системе водоснабжения сведет на нет все возможности подцепить заразу. В худшем случае – можно отправиться в Инфернум, а туда бактериям и инфекциям дорожка заказана.

С лихвой насладившись водными процедурами, я насухо вытерлась полотенцем, надела чистое белье и джинсы и протерла рукой запотевшее зеркало. Дурное предчувствие закрадывалось в мою голову, пока я планомерно осматривала свою верхнюю часть тела, перехваченную бинтами в области чуть выше солнечного сплетения. Благо, хотя бы спортивный, перепачканный кровью и теперь валяющийся в корзине с грязным бельем бюстгальтер с меня никто не снял после битвы. О том, что честолюбивому Лайнусу наверняка было неловко наблюдать меня даже в таком виде, я, конечно же, не подумала. Асмодей-то с Габриэлем ладно, чего они там не видели…

Но все же было несколько странно, что в местах, где красовался медицинский пластырь, на руках, предплечьях, животе, груди не было никаких следов. Полоски ткани склеивали абсолютно здоровую кожу.

Чушь какая-то. Пусть рана Асмодея и была куда серьезнее этих царапин, но он едва волочил ноги. А тут… Порезы портентумов не заживают так быстро. Как и ранение, нанесенное ангельским клинком, не могло не оставить после себя ощутимых последствий. А что если?

Сомневаться и взвешивать все за и против не было времени, ведь за дверью уже раздавались ошалевшие крики Асмодея и причитания Лайнуса. Но в глубине души я была почти уверена, что, стоит мне размотать бинты на своей груди, в худшем случае я увижу мастерские стежки хирургической иглы. Так или иначе, мне нужны были свежие бинты, чтобы не довести Мередит до белого каления своей выходкой. Своего лечащего врача я злить теперь точно не собиралась. От ее расположения зависела не только моя жизнь, но и здоровье потрепанного Асмодея. Да только…

– Какого черта? – выругалась я, согнувшись в три погибели, ведь даже отражению в зеркале я теперь не могла поверить. – Бред какой-то. Просто бред. У меня крыша поехала, как пить дать.

Я резко открыла дверь, чуть не сбив стоящего подле нее Лайнуса с ног, и гордым маршем прошагала в гостиную.

– Сколько дней я провела в отключке, мать вашу? – рыкнула я, уставившись на опешивших ангела и демона. – Неделю? Месяц? Вы что, сразу сказать не могли или струсили поведать мне горькую правду?

Лишь по непонятным мне самой причинам, моя кожа до сих пор не запылала огнями Инфернума. Ведь в этот самый момент я была готова рвать и метать. И сдерживаться не была намерена ни на секунду.

– Блю, еще даже суток не прошло, поверь, – промямлил Лайнус, переглянувшись с Асмодеем, выглядывающим из-за дивана. – Габриэль унес тебя из операционной чуть больше четырнадцати часов назад.

– Конечно, так я вам и поверила, кретины. Сколько. Прошло. Времени? И не надо рассказывать мне сказки, ведь вот оно, подтверждение вашей лжи, – двумя руками я указала на абсолютно гладкий живот. Ни швов, ни ссадины, ни даже шрама. Ровным счетом – ничего там не было.

– Какого…, – Асмодей попытался приподняться на ноги, да только снова побледнел и в бессилии рухнул обратно на диван.