За время своего взросления в Каелуме я всего лишь единожды в более или менее зрелом возрасте побывала на церемонии бракосочетания ангелов. Тогда мне исполнилось семнадцать, Габриэль уже обрел свои крылья, наш с ним тайный роман только-только начал набирать обороты, и на подобные мероприятия я смотрела исключительно через призму невероятной романтичности и судьбоносности, видела в браке и свадьбе только прекрасные перспективы для влюбленных, которые, как я свято верила, в скором будущем должны были открыться и для нас с моим избранником. Конечно, тогда я не сидела в первом ряду, как сегодня, мне приходилось продираться через толпу гостей, выглядывать из-за их спин и крыльев, чтобы хоть краем глаза взглянуть на этот волшебный ритуал. Мне казалось, что для любой девушки и юноши не может быть дня счастливее.

Теперь же все виделось совершенно иначе. Я не помнила, был ли тот брак по расчету, были ли счастливы новобрачные, да и едва ли меня вообще в это посвящали. Подобные вещи в Каелуме никогда не обсуждались, и никто не задавался вопросом: есть ли хоть капля правды в их клятвах? Есть ли хоть какая-то надежда, что священные узы брака не станут оковами, которые навеки свяжут двух абсолютно не подходящих друг другу ангелов? Которые могут вовсе не желать этого союза, возможно, никогда не смогут обрести страсти в своей постели и не познают всей глубины и силы настоящей, трепетной любви? В своей юношеской наивности я бы никогда не задалась такими вопросами. Ну конечно же они будут счастливы! Такое пышное, красивое празднество не может закончиться ничем иным, кроме как крепким, наполненным самыми светлыми чувствами союзом двух любящих!

Как же я была глупа. Глядя, как дородный седовласый ангел безэмоционально зачитывает протокольные, избитые фразы о великом событии, как, словно застывшие статуи, молча и безропотно внимают каждому слову Михаэлла и Габриэль, чьи лица не выражают не единой более или менее соответствующей эмоции, я не верила уже ни во что. Хотя, нет, почему-то именно в этот момент в моей голове набатом бились фразы моего потерянного ангела, в которые теперь верилось, как никогда прежде: у меня нет выбора. И я была готова осыпать проклятиями, самыми бранными словами, которых не слышали ни в одном из трех миров, злодейку-судьбу, чьим жестоким решением как минимум двое обречены на тысячи лет без любви. И отчасти мне было даже жаль Михаэллу, которой от этой жизни тоже досталось. Мне хотя бы ненадолго, пусть цена и оказалась слишком высока, но мне выпал мизерный шанс на своей собственной шкуре ощутить, что это за невероятное чувство, какую силу и мощь оно в себе несет. Там, где есть любовь – непременно будет и боль. Эти подруги веками шагают рука об руку, пусть и не все вовремя это осознают. И абсолютно неважно, связаны ли будут страдания с увяданием чувств, неверным выбором спутника или с его скоропостижной кончиной, к которой никогда и никто не способен быть готовым, итог все равно один. Без света нет тьмы, и только познав с лихвой все их оттенки, можно научиться разглядывать тени, что отбрасывает каждая из этих двух неразлучных спутниц.

Когда все клятвы Михаэллы и Габриэля были произнесены все тем же безэмоциональным, механическим голосом, у меня не осталось никаких сомнений: никто из них этого союза не желает. Но долг, честь и статус никогда не спрашивают таких, как мы. Ритуал же нанесения на их запястья узора при помощи редкого растения, оставляющего витиеватые, неизлечимые ожоги своими ядовитыми стеблями, и вовсе показался мне отвратительным. Никто из новобрачных не издал ни звука, ни единого стона, когда лианы опутали их кожу. Придворные и гости повскакивали со своих мест, кричали слова поздравления и восхищения, а я видела лишь двух обреченных на вечные страдания ангелов. Мне даже стало стыдно за то, что я не была раньше способна понять всю тяжесть их положения. И всеобщего ликования я не смогла разделить, переглянувшись с таким же поникшим Кроули. Привыкший к бурным реакциям демон, наверняка не раз и не два побывавший на церемониях бракосочетания своих сородичей, кажется так же, как и я, понимал, что кроме страданий и боли этот союз не способен принести ничего никому из этих двоих. В лучшем случае – они станут хорошими друзьями, верными и преданными супругами, надежными союзниками. Но разве этого достаточно, если до гробовой доски ты не сможешь изменить своего выбора, а так и будешь повязан оковами с тем, кого никогда не выбирал? Когда холодными ночами в одинокой постели ты будешь грезить о том, чего у тебя никогда не будет? Когда тебе придется переступать через себя, идти против своего собственного желания, ложась в брачное ложе лишь с той целью, чтобы Императорская чета дала свои ожидаемые плоды? От одной только мысли об этом мне было тошно. И, как бы отвратительно это не звучало, но я даже радовалась, что Инфернум пока не спрашивает с меня ту же цену. Конкретно в этот момент я была готова пойти на что угодно, переписать законы, пойти против своего народа, но никогда не примерять на себя шкуру Михаэллы и Габриэля, которым судьба не предоставила даже выбора. А вдруг не только мой ангел в этот знойный полдень переступает через собственную волю и желание? Вдруг и у моей сводной сестры есть кто-то, с кем бы она действительно могла быть счастлива, да только он недостаточно родовит и не носит Сияющий меч в своих ножнах? Что, если все это время она ненавидела меня только за то, что у меня, как у младшего ребенка, была хотя бы малюсенькая надежда на настоящее счастье?