– Слушай, женщина, дай мне денег!

Она поцарапала его руку.

– Нет! Ты не получишь никаких денег! Они нужны нашим детям, – сказала она. И ее голос звучал твердо, даже сквозь слезы. Ее нижняя губа была разбита и кровоточила, а на плечах остались красные следы от ремня. Мое сердце наполнилось гневом, я прикусил губу. Мне хотелось взять тот же ремень и несколько раз ударить им отца, но страх парализовал меня.

Отец оглянулся назад и заметил копилку на кухонном шкафу. Он отпустил ее волосы и залез на табуретку, чтобы достать ее. Спускаясь со стула, он злобно ухмыльнулся, высыпая содержимое копилки на стол.

Мама быстро встала и подбежала к нему. Она схватила его за руку, пытаясь оттолкнуть от денег.

– Фарзани, не трогай их! Мне нужно купить Рамешу новую обувь! – отчаянно воскликнула мама.

Даже страдая, моя бедная мать всегда думала о нас. И сцена, которую я видел, была лишним тому доказательством; я осознал, что она любит нас больше всего на свете и даже готова за нас умереть. Мне было так жаль ее и хотелось помочь. И я почти даже нашел в себе мужество, чтобы закричать, но я понимал, что это может только прервать насилие, но не прекратить его.

Она оттолкнула отца, и он упал на пол, но тут же поднялся. Грубо обругав мать, он ударил ее по лицу.

– Идиотка, возвращайся-ка в свою спальню! – огрызнулся он.

Она приложила руку к лицу, морщась от боли, подошла, хромая, к посудному шкафу и опустилась на пол в углу. Она горько заплакала, склонившись так низко, что голова ее практически лежала на коленях.

Больше я не мог терпеть. Весь мой страх исчез, и я подбежал к отцу, исполненный ярости, не обращая внимания на осколки стекла на полу. Я ненавидел его за то, что он причинял боль самому дорогому человеку в моей жизни. Как мог он так ранить единственного человека, которому было до меня дело? Я пинал его ноги и бил его в живот своими тоненькими ручонками.

– Оставь в покое мою маму, пьяница! Слышишь? – кричал я.

Сначала он остолбенел и встал, как вкопанный. Я чувствовал от него запах алкоголя.

Потом он схватил меня за руки:

–Рамеш, прекрати! – сказал он, пытаясь оттолкнуть меня.

Я прищурил глаза и плотно сжал губы.

– Ненавижу тебя, отец! Я хочу, чтобы ты умер.

Он еще раз толкнул меня, но уже более грубо. Я упал на спину, ударившись головой. В этот момент мне показалось, что электрический ток прошел сквозь мой позвоночник, и я увидел крошечные золотистые огоньки, летящие передо мной.

– Рамеш! – закричала мама. Она подбежала ко мне и подняла мою голову с пола. Как только она убедилась, что я не порезался и не сломал себе ничего, она взяла меня за плечи и помогла присесть. После этого мама посмотрела на отца суженными от злости глазами.

– Ты не мужчина, ты животное! – закричала она.

– Издеваться надо мной тебе мало, теперь ты поднимаешь руку на своего родного сына, свою кровинку! И ты не боишься, что Бог накажет тебя?

– О каком боге ты говоришь? – засмеялся он.

Она покачала головой, не в силах поверить в происходящее.

– О том, который создал тебя.

Он приблизился к нам. Запах алкоголя душил меня. Я закрыл глаза, в страхе ожидая, что он ударит меня.

Но вместо этого он плюнул в лицо моей матери.

– Слушай, женщина. Не пугай меня своим богом. Я не боюсь твоего бога.

Она смотрела ему прямо в глаза, рукавом вытирая слюну с лица.

– Я знаю, почему ты не боишься Бога. Твой бог – это ром. Он сжигает тебя изнутри, проходя по твоим венам. В конечном итоге, он сожжет тебя дотла, и ты окажешься в аду.

Я открыл глаза и посмотрел на него. Глаза отца были красными и впалыми, а его черные волосы выглядели нечесаными и неопрятными. Он слегка покачивался и был обеспокоен, или, по крайней мере, казался таким.