Тут им открылась вся Преисподняя, точно на ладони. Во всей своей необъятности, от верхних уровней до прόклятых глубин. Как огромный алмазный карьер с крошечными машинками и рабочими, копошащимися в пыли. Геенну можно было рассмотреть до дна, до последней грешной душонки, до последнего жалкого подбеска. Просветить насквозь безжалостным лучом, на мгновение познать до молекулярного уровня, а потом вернуться назад, в горячее и привычное тело демона.

Долго сидели в молчании. Цимезон смахнул слезу, Урацил восхитился: «Как же велика наша Родина!» А вслух сказал:

– Я слышал, есть ещё бόльшая редкость. Слёзы серафима. Выглядят как махонькие такие жемчужинки. А проглотишь – и на миг сам рай откроется.

Надерзил поджал губы. Цимезон принялся доставать из дипломата яства. После Адского Пламени над головой его висели призрачные рога, выходившие за пределы кухни. Но они быстро бледнели.

На подпалённой скатерти устроились: рулетики «Римская дорога» (камень, гравий, земля), тонкие батончики гранита науки (добытые тайными путями, потому что это лакомство производили исключительно для адских школьников и студентов – для развития мозга и усвоения материала), банка парно́го чёрного золота, брусочек обычного золота, буханка торфа, стержни обеднённого урана и на десерт горсть таблеток для очистки бассейнов.

Презрев привитые с детства правила, Урацил начал с десерта.

– А по какому поводу, собственно, банкет? – осведомился он.

– Да нам, понимаешь, больше и пойти-то некуда, – смутился бывший рогач. – Мне по статусу не положено по кабакам заседать, да тем более с Надерзилом в его нынешнем состоянии. А бросить его я не могу. Не домой же я его потащу, к жене и детям. Сейчас же всю конъюнктуру растреплют.

Надерзил опустил голову. Урацил вертел в голове последние слова однокашника, пытаясь понять, что они значили.

– А в чём беда-то?

– Ломает меня, – глухо произнёс Надерзил.

Остальные замолчали, ожидая продолжения. Прождать пришлось не меньше минуты. Наконец нервный демон поднял голову и продолжил: