Кинжал, с помощью которого Сэмюэль убил своего брата, – тот же самый кинжал, которым он хотел заколоть своего сообщника Айнбиндера, по просьбе инспектора сыгравшего роль шантажиста. Что, в частности, подтвердила проведённая экспертиза. Необходимо отметить, и я прошу суд учесть, что Ларс Айнбиндер никого не убивал и скорее действовал во всём этом деле как искусный актёр. Как нам удалось выяснить, Ларс после войны учился в актёрской школе, потом пару лет проработал в театре, сменил множество занятий, а в последнее время испытывал острую нужду в деньгах. Но всё-таки он виновен в том, что узнал об убийстве одним из первых, располагал сведениями о личности жертвы и личности убийцы и не сообщил эти сведения в полицию. В этом его вина несомненна».

Речь Сторджеса вызвала бурные аплодисменты у собравшейся публики. Проходя между рядами к выходу из зала, Сторджес увидел Гарретта, который явно старался привлечь внимание Алекса к своей особе. Они вышли вместе и, обернувшись к Гарретту, Сторджес вопросительно поднял брови.

– Сэр, я уполномочен передать вам приглашение от новых хозяек Драйден-холла – двоюродной сестры сэра Реджинальда миссис Левередж с дочерью. Они только что приехали из Австралии и хотели бы приветствовать вас у себя в любое удобное для вас время.

– Ну что ж, австралийские розы цветут в другое время и в других широтах, но не менее роскошно, чем английские… Было бы интересно понаблюдать за тем, как они приживутся на нашей почве…

– Вам никогда не приходилось искать то, чего нет? Чего не существовало в действительности, и вы об этом знали? – обратился Алекс Сторджес к своему другу инспектору Найджелу Сомсу.

– Смотря что вы имеете в виду, – усмехнулся инспектор.

– Как вам, должно быть, известно, этим летом мне удалось посетить Мальту, – начал свой рассказ Алекс, закурив сигару и махнув ею куда-то вдаль сквозь осенние дождевые струи, стекавшие по холодному лондонскому оконному стеклу…

***

Алекс, известный своей честностью и пунктуальностью семейный поверенный, приехал на Мальту в самый разгар летнего сезона по приглашению своего давнего лондонского клиента, в своём преклонном возрасте окончательно перебравшегося на этот остров. Мсье Цорн (у него был помощник-француз, так его называвший, и это обращение подхватили все друзья и знакомые господина Цорна)… Так вот, мсье Цорн, знаменитый биржевой магнат, проживал на острове со своей молодой женой, продлевал свой век оздоровительными процедурами (он рассчитывал прожить таким образом не один десяток лет), увлекался круизами на яхте вокруг острова, а также живописью. В качестве художника он создавал акварельные пейзажи, посвящённые деревушкам, скалам, полоскам морской воды между ними, изрезанной ветрами береговой линии, переливающемуся вечерними огнями горизонту.

Остров славился великолепными бухтами с каменистыми выходами к воде, неувядающими памятниками средневековья и россыпью вилл из серого и жёлтого известняка, добываемого тут же островитянами. Мсье Цорн владел роскошной виллой на побережье, но у него ещё оставалась недвижимость в Англии, по поводу продажи и сдачи в аренду которой он намеревался сделать распоряжения.

За счёт мсье Цорна Алекса разместили в одном из лучших отелей острова и предоставили ему автомобиль с шофёром, чтобы он мог полюбоваться островом в свободное время. Встречи с магнатом обычно проводились по вечерам, когда солнце не так досаждало и можно было свободно дышать на открытых террасах, не опасаясь перегрева. Где бы ни проходили встречи, где-то рядом с мсье Цорном всегда находилась его супруга, миловидная женщина, приветствовавшая Алекса с неизменной теплотой, но в беседах не принимавшая участия и державшаяся в стороне. В присутствии Алекса она никогда ни о чём не просила своего мужа, а, наоборот, старалась предупредить все его малейшие желания. Мсье Цорн, как-то, прощаясь с Алексом на дорожке, ведущей к воротам виллы, упомянул, что доверяет своей жене как самому себе.