И вчера вечером, когда у нас за столом в честь моего приезда собрались наши близкие люди и родственники из хлоп-пункта, я, не увидев среди них дядю Юсифа, спросил у его соседа Гара-Киши причину его отсутствия. На что он, нахмурившись, достал сигарету без фильтра, тщательно помял между мозолистыми пальцами и, не закуривая, расстроенно то ли спросил, то ли ответил:

– Стало быть, ты ничего не знаешь!

Почувствовав что-то недоброе, я подумал: «Откуда и что мог я узнавать? Столько лет меня здесь не было». Гара-Киши, прокашлявшись, продолжил:

– То ли в восемьдесят пятом году, то ли в восемьдесят шестом – теперь уже запамятовал – Юсифу пришла телеграмма из Ходжалы от единственного брата, Исмаила, о том, что тот в больницу попал. И Юсиф, отпросившись с работы, в тот же день выехал вместе с супругой. Неделя прошла со дня его отъезда, а он все не возвращался. Мы, конечно же, начали волноваться. Но что мы могли поделать, кроме как ждать?! И появляется он спустя одиннадцать… Нет, нет, через десять дней. И главное, приехал без жены. А они никогда не разлучались, особенно после того, как он стал инвалидом, – всегда были вместе. А тут… Короче, приехал вечером, на закате, чернее тучи. Это мне позже жена рассказала. Мол, Юсиф пришел, авоська с хлебом в руке, поздоровавшись, зашел к себе и закрылся. В тот вечер я был на мельнице. Ну и задержался там. После, когда я вернулся домой, жена рассказала. Тогда хотел пойти к нему. Но жена остановила, дескать, чего сейчас горячку пороть? Не надо его беспокоить. Он с дороги – уставший, поди. «Завтра поговорите», – посоветовала она. А утром девушки из лаборатории на площадку приходили хлопок на анализ брать. Вот они и рассказали, что Юсифа увидели в приемной начальника хлоп-пункта. Пришел с заявлением на увольнение. Как на увольнение?! Мы все были в шоке! Ну и ребята пожурили меня: «Чего стоишь? Ты же вроде ему ближе, чем мы все были! Иди узнавай, в чем дело, что случилось. Может, чем-то человеку надо помочь?»

Гара-Киши, прервав рассказ, сделал глоток из стоящего перед ним стакана. Поморщившись, попросил у кого-то горячего чая и продолжил:

– Что делать? Пришлось, отставив вилы, пойти искать Юсифа. Когда я входил в аллею, увидел его сидящим на скамейке перед конторой. Он встал, грустно посмотрев, протянул здоровую руку. Мы, поздоровавшись, присели. «Расскажешь, что случилось? Исмаил как?» – спросил я Юсифа. Тот, тяжело вздохнув, отвернулся. После недолгой паузы глухим голосом выдавил: «Я его живым не застал!» У меня как будто горло перехватило! Как такое может быть?! Он же, как говорили, всего-навсего приболел! И я кое-как выдавил: «Как так живым не застал?!» Юсиф ответил: «Вот так! Застрелили его в лесочке дашнаки». Я был потрясен. «Да как же так?! А кто убил, хоть нашли?» – спросил я Юсифа. Он, махнув здоровой рукой, процедил: «Потом!» После, встав со скамейки, спросил: «Мне поможете собираться вечером? После работы. А то на завтра у начальника машину выпросил. Надо переехать. Там у брата меня ждут. Неспокойные времена. А семья осталась без мужика. А теперь меня извини, наверно, для получения расчета уже обходной лист приготовили. Пойду я… А то целый день придется бегать подписи собирать».

Гара-Киши, допив принесенный чай, добавил:

– Утром с ребятами за полчаса погрузили его вещи, и он, попрощавшись с нами, уехал. С того момента до резни в Ходжалы нам о Юсифе ничего не было известно. А когда из Карабаха хлынули беженцы, чудом спасшиеся две-три семьи из Ходжалы остановились у нас в хлоп-пункте. Среди них был пожилой человек – дядя Имран. Хромал – одну ногу во время бегства на перевале отморозил. Бежали ведь в чем попало. Так вот он рассказывал, что покойного Исмаила и Юсифа хорошо знал. Имран говорил: «Когда дашнаки напали на Ходжалы и началась резня, мы с Юсифом вместе были. И он нам тогда сказал, что, если живы останетесь, как-нибудь доезжайте до поселка хлоп-пункта. Если скажете, что от меня, вас с радостью примут. Мы кое-как спаслись, а он остался. А позже, по дороге к вам, нас догнали знакомые. И от них мы узнали, что Юсифа дашнаки забили до смерти!»