– Но нас же выгоняют из усадьбы!

– Не бойся, моя хорошая. Никто не приедет, им не до этого. И, скорей всего, уже некому, – Беспалов широко улыбнулся. – Ждите!

Эдуард положил телефон, резко встал с кресла, прикидывая, что взять с собой в город и хватит ли бензина для старенькой «Волги», которая стояла в дальнем конце гаража. И тут мощнейший болевой удар, исходивший изнутри головы, поверг его на пол. Сознание угасло, как перегоревшая лампочка.

* * *

Очнулся он в темноте. Похоже, нарушилось электроснабжение. Тяжело встав, Беспалов спустился в подвал, запустил небольшой электрогенератор, перевёл его на газовое топливо от газгольдера. Ёмкость со сжиженным газом у него была большая, недавно её заправил на полмиллиона рублей, хватит не на один год. Резкая боль снова пронзила затылок.

– Да что же это такое?! – простонал Эдуард.

В комнате он включил ночник, нашёл недавно подписанный договор, скрутил его в трубку и назвал имя.

– Лифс!

Тишина.

– Ли-ифс!

Тишина!

– Ли-и-ифс, твою мать!

– Я здесь, господин Беспалов. Очень вас прошу, давайте без грубостей.

– Хорошо, простите меня.

Одетый с иголочки искуситель вошёл в комнату со стороны прихожей, он нёс серебряный антикварный канделябр с тремя зажжёнными свечами.

– Итак, вы довольны исполнением желания, господин Беспалов? – Лифс поставил свечи на стол, сел в дорогое кресло, погладил правой рукой его подлокотник, будто проверяя качество.

– Да, господин Лифс, очень доволен. Я, можно сказать, уже опустошён изобилием этой справедливости. Наелся её по самые уши. Но у меня есть вопросы, и вы обещали ответить мне на них.

– Да, я отвечу на ваши вопросы.

Беспалов тяжело сел в кресло напротив солидного гостя.

– Что со мной, Лифс?

– А что с вами?

– Головные боли. Я не могу нормально есть. Сознание гаснет от болевых приступов.

– Третий и четвёртый пункты договора с вами, господин Беспалов.

– Что? Я не понимаю.

– Вы читали договор? Сколько раз?

– Два раза точно.

– Вы помните формулировку третьего и четвёртого пунктов, вникли в них?

Беспалов задумался, пытаясь вспомнить.

– Нет, не помню, – тихо ответил он.

– Хорошо, я вам напомню. Начало цитаты. Пункт 3. Все соотечественники Подписавшего, подписавшие аналогичный Договор, имеющие прямое (явное) отношение к перечисленным деяниям в пункте 2, будут подвергнуты физическому наказанию: интенсивная био-физическая деградация части тела, которая, по мнению Конторы, является наиболее подходящей для исполнения наказания. Пункт 4. Все соотечественники Подписавшего, подписавшие аналогичный Договор и имеющие косвенное отношение к перечисленным в пункте 2 деяниям, общественный ущерб от которых сопоставим с суммой в 330 тысяч рублей и выше, будут подвергнуты физическому наказанию: интенсивная био-физическая деградация части тела, которая, по мнению Конторы, является наиболее подходящей для исполнения наказания. Конец цитаты, примечания я опускаю.

– И что? Что из этого следует?

– Вы подпадаете под пункты 3 и 4 договора, который подписали, имеете прямое и косвенное отношение ко всему перечисленному в пункте 2. Вы годами знали о творящихся преступлениях, о десятках преступлений и ничего против этого не предпринимали. Держали всё в своей голове и молчали, попустительствовали. Это – косвенное отношение к деяниям из пункта 2. Сколько вы дали взяток? Сколько всего решали «по-хорошему»? Подмазав, так сказать, чтобы поехать. Это – прямое отношение к деяниям из пункта 2.

– В пунктах 3 и 4 написано про моих соотечественников, там не написано про меня!

– Господин Беспалов, – солидный гость откинулся на спинку кресла. – В документе упоминается о других людях, подписавших подобный договор. Вы не один заключили сделку «Вкус справедливости». Таких – 24 миллиона 872 тысячи 793 человека. Почти двадцать пять миллионов раз вы подпадаете под «соотечественника, подписавшего подобный договор, имеющего явное или косвенное отношение к перечисленным деяниям в пункте 2».