«Партита» представляет собой сюиту для солирующего инструмента. В период между 1726 и 1731 гг. Бах сочинил шесть партит для клавира – последние и, возможно, лучшие из сюит для клавишных инструментов, которым предшествовали «Английские» (ок. 1719–1725 гг.) и «Французские сюиты» (1722–1725 гг.).

Первая партита для клавира начинается с неспешной прелюдии, украшенной трелями в духе рококо. Следующие части, контрастные, но между тем дополняющие друг друга, состоят из череды танцев, типичных для восемнадцатого века: аллеманды, куранты, сарабанды, двух менуэтов и, наконец, жиги. Эта сюита прекрасно выверена и спокойна, но в то же время и волнительна; в ней чувствуется свободный метроритм2, левая рука иногда играет на клавиатуре выше правой, а еще произведение обильно украшено. Четче всего это проявляется в куранте (третья часть) в материале, построенном на триолях, и в финальной жиге, где левая рука должна подхватывать мелодию стаккато в скрипичном и басовом ключах, пока правая поддерживает напряжение сопровождением в средней части клавиатуры.

Рекомендуемая запись: Glen Gould, Columbia Masterworks, 1960

Бах – величайший композитор из тех, что писали для органа, и мастер фуги. С музыкальным инструментом, который Моцарт называл «королем всех инструментов», он познакомился в раннем детстве, а после изучал в престижной школе при церкви святого Михаила в Люнебурге. В течение жизни музыкант написал более двухсот произведений для органа, а запоздалый некролог в 1754 г. начинался со слов «Достопочтенный И. С. Бах, всемирно известный органист…».

В прелюдии и фуге ми-бемоль мажор, которые были опубликованы в 1739 г., чудесно сочетаются несколько жанров: французская увертюра, итальянский концерт и, наконец, немецкая фуга.

Заключительная, третья часть, написана беглыми шестнадцатыми3; теолог и органист Альберт Швейцер считал, что она звучит так, «как если бы Божественный ветер решил повеять с небес».

Что до «Святой Анны» – боюсь, она имеет еще меньшее отношение к Баху, чем к Троице. Эта связь с произведением возникла совершенно случайно, потому что начало фуги почти совпадает с темой гимна Уильяма Крофта «Святая Анна», который был сочинен в 1708 г. и наиболее известен по первой строчке «О, Господь, помощь наша в былые времена».

Рекомендуемая запись: Ton Koopman, Christian Müller Organ, Walloon Church, Amsterdam, Novalis, 1986

Почти никогда невозможно решить, какое именно произведение композитора является главным. Неужели можно определить, какая работа Моцарта самая великая, если мы не можем решить, какой из его фортепианных концертов – лучший? Тем не менее, если речь о Генделе, несмотря на созданные им сорок две оперы, двадцать пять ораторий, более сорока произведений для оркестра и многое, многое другое, одно из его сочинений стоит значительно выше всех остальных.

Оратория «Мессия» неизменно ассоциируется у нас с Рождеством. Каждый год я жду середины декабря, когда у меня появится повод переслушать «Рождественскую ораторию» Баха и духовный шедевр Генделя. Первая, очевидно, рассказывает о рождении Христа, но второе на самом деле должно было исполняться на Пасху.

Тем не менее здесь вы не найдете ни нарратива, ни драматургии. В отличие от других ораторий Генделя, в «Мессии» нет четко обозначенных персонажей и почти отсутствует прямая речь. Вместо них мы слышим скорее размышления о жизни и значении Иисуса Христа, Мессии, которые должны укрепить заново нашу веру в возможность через нее обрести спасение («I know that my Redeemer liveth» – «Я знаю, что мой Искупитель жив»).