Обычно детей отправляют на каникулы в деревню, подальше от городской суеты. У Дори же всё было наоборот: тихие и спокойные сельские будни сменялись культурной программой от бабушки, и со словами: “Надо же хоть жизнь ребёнку показать!” – начинались цирк, зоопарк, театр драмы, парк аттракционов, краеведческий музей и целая вереница других не менее культурных мероприятий. Лето всегда было наполнено событиями и новыми впечатлениями, отчего казалось, что время удлиняется в два раза. Когда Дори возвращалась через пару месяцев домой, создавалось ощущение, что она не видела друзей целую вечность, не ходила в школу пару лет и забыла, как выглядит её папа.

Сейчас же было вовсе не лето. Создавалось похожее предвкушение неизведанного, только теперь оно больше походило на тревогу. Мир будто стал бледнее: раньше осень ассоциировалась с буйством ярких красок, а теперь была какая-то серая обречённость с оттенками тоски. Осень при этом была всё та же. Ничего не изменилось в мире, но изменилось что-то внутри.

Даня сидел, закрыв глаза и воткнув в уши наушники: то ли спал, то ли размышлял, то ли избегал неловкого общения. Между ними всё ещё чувствовалось напряжение: оба не понимали, как друг с другом взаимодействовать, а молчание ощущалось тяжёлой паузой.

“А ведь раньше мы могли часами уютно молчать… Почему такие знакомые обстоятельства ощущаются теперь совсем иначе?” – с грустью подумала Дори и тоже достала наушники. Музыка бередила воспоминания, задевая расстроенные нервы. Но не было подходящей программы, чтобы настроить их так же просто, как гитару, и приходилось делать это вручную, не зная, в ту ли сторону поворачиваешь колок.

В городе они оказались уже через полтора часа. До встречи с Толей ещё оставалось немного времени, и они решили пройтись пешком. Шли сначала тоже молча. Даня делал вид, что любуется окрестностями, а может, и впрямь любовался.

– А вот здесь я однажды гуляла с бабушкой по берегу и попыталась поймать утку. Она взлетела, а я шмякнулась в воду, – вспомнила Дори, показывая на озеро за деревьями.

– Что, решила, раз утки не ловятся, рыбу ловить?

– Ага, раков. Со дна руками, как папа учил.

– Ой, а мы сюда с родителями приезжали! Они тогда с собой меня взяли за то, что хорошо четверть закончил. На детский автодром ходили, было круто!

– О, да, помню его! Мне как-то раз повезло: мы бабушкину знакомую встретили, и ей очень хотелось о чём-то взрослом поговорить – так у меня случились внеплановые аттракционы без повода.

– Реа-ально повезло-о, – мечтательно протянул Даня.

– Чего? Завидуешь?

– Да уж, бабушка у тебя крутая!

– Согласна.

И вот ребята уже беззаботно смеялись, делясь детскими воспоминаниями. Возможно, между ними и правда ничего не изменилось?.. Да, если вновь садишься на велосипед, на котором давно не катался, первые несколько метров езда будет неловкой, но если это – твой родной, любимый велик, то тело быстро всё вспомнит, и через пару минут навык вернётся. Может, с дружбой так же? А как же тогда быть, если велосипед стал мал, и сиденье с рулём выше не поднять?

От очередной забавной истории Даню отвлекла вибрация телефона.

– Иннокентий, – важно кивая, пояснил Даня и взял трубку.

На этот раз Дори, стоя рядом, слышала почти весь разговор:

– Алло?

– Данечка, ты щас умрёшь!

– Чего?

– Я тут такое нашёл!

– Чего ты нашёл? … Зачем ты искал?! Мне уже прилетело, тоже домой хочешь? Хотя, ты-то наверное хочешь…

– Ну, во-первых, да, а во вторых – меня никто никуда не отправит, тут дело в тебе!

– В смысле?

– Ну, в смысле, тебя отправили домой, потому что ты как-то связан с этим Невзоровым. Точнее, не ты, а твой отец.