И, тем не менее, здесь теплилась жизнь, и новый наступивший век уже успел отметиться и здесь.
Конечно, большая часть представляла из себя деревянную, кособокую Россеюшку, серую, и безликую. Но, чем больше он подъезжал на бричке, нанятой на вокзале к центру, то больше росло его удивление. Оказывается, в центре, было десятка два добротных каменных домов, некоторые хоть и в провинциальном стиле, но не уступали по убранству и многим домам Симбирска…
Тпруууу, закричал извозчик на кобылу. Приехали мил человек, вона управа-то показал он кнутом в сторону двухэтажного здания с вывеской…
Расплатившись, Николай Николаевич, решил сначала прогуляться по центру, чтобы получше познакомиться с «глухоманью»…
Улица Большая, прочитал он табличку на посадской управе. Чуть поодаль он обнаружил гостиницу Хадарова, привлекло внимание здание Высшего двухклассного училища, а дальше на углу дом какого-то местного купца, да не пожалел деньжат, подумал Николай, разглядывая здание. На другой стороне улицы вытянулась в ряд лабазы, магазины, погреба. С Большой, он свернул на Хлебную площадь, где открылся вид, видимо на недавно построенный Собор, и чуть в отдалении красное кирпичное здание пожарной станции с высокой колокольней. Настроение Николая потихоньку, возвращалась, да человек, такая скотина, что ко всему привыкает, ну не так страшен черт, как его малюют, подбадривал он себя.
Подойдя к городскому летнему саду, он застыл у изумлении… Кинематограф,
Прочитал он вывеску… Елы палы, будем живы, не помрем. Думаю семейство переживет эту ссылку в, более менее, комфортных условиях…
В городской управе секретарь градоначальника, выслушал рассказ Николая, на лице его не было особых эмоций, до того момента, как Николай обмолвился о том, что собирается открыть типографию в посаде.
Это нужное дело, обронил секретарь, подождите минутку, я доложу посадскому голове Константину Григорьевичу Маркову…
Выйдя из кабинета градоначальника, секретарь принял прошение из рук Николая о поселении, и второе прошение на открытие типографии…
Вам мой совет, сказал секретарь, прогуляйтесь по улице Никольской до дома 113, он на самой окраине улицы у самого леса…
ПЕРЕЕЗД…
Ну, вот мы и дома. Сказал Николай Николаевич домочадцам. Весь их скарб, включая типографский станок, уместился на две подводы.
Надежда Лаврентьевна, не то с иронией, не то с пренебрежением, смотрела на этот деревянный, вросший в землю домик.
Конечно он был не не такой, как отцовский в Кузнецке, на шесть окон, а на четыре. Вход прямо с улицы вел в холодную комнату. Здесь можно будет хранить овощи и фрукты на зиму, подумала она.
Весь дом был поделен на четыре одинаковые комнаты, одну девочкам, одну мальчикам, одну нам с отцом, и одна столовая для обедов…
Мысленно рассуждала она,…Преимуществом в этом доме была пристройка со стороны двора, она и сыграла решающую роль при покупке, конечно Николаю нужно было помещение для типографии.
Ровно, по середине комнаты, была большая русская печь, спальники на печи выходили, как раз на три комнаты, так что зимой не замерзнешь.
Дети начали носить вещи из телег в дом. Мария первым делом понесла самовар, чтобы поставить чайку с дороги. Надежда младшая с Ларисой несли сундучок с одеждой, Макс и Енька тащили книги, их набралась уже приличная библиотека, Николка приезжая погостить, всегда привозил в подарок две, три книжонки…
Отец вместе с извозчиками возился у станка… Легче, легче не уроните окаянные, это мой кормилец, прикрикивал он…
Надежда Лаврентьевна держала на руках маленького Витю, а трехлетняя Зоя держалась за юбку матери… Вдруг совсем рядом раздался звон колокола, она обернулась на звуки, и только сейчас увидела в саду рядом красного цвета Собор. Лаврентьева переложила сына на левую руку, а правой перекрестилась три раза… Это хорошо, что церковь рядом, подумала она…