Желая злыдня в час поймать.

Он осторожно следом брел

Вослед ему стремясь шагать.

Мелькали улицы, дворы,

Сменяться местность быстро стала.

Но от людских коварных глаз

Уйти пока не получалось.

То тут, то там, вблизи, вдали,

Размытые мелькали лица.

Нельзя сказать кто там стоит:

Торговец ли, солдат, убийца…

Возможно то – ночной патруль,

А может лишь простые люди

Ходили в темной черноте

Шатаясь тут по всей округе.

"В Багдаде тихо, спите все!"

Галдел дозорный-часовой.

Подобны те слова грозе

Повсюду двигались за мной.

"Густая борода да шрам под глазом!" -

У стража на лице предстали во бреду.

Когда был узником Абдул

В сыром мучительном аду

Он – то клеймо запомнил точно

"Cейчас порву тебя на клочья.

Хоть ангелу поклялся я исправиться душой

Но разум помнит сильных рук ухват.

Сегодня ты умрешь и этому я рад.

Тогда ты был надзорным стражем

И состоял в отряде ратном даже

С мечом и плеткой щеголял

Виновных бил и истязал.

Теперь же старым вовсе стал.

Сейчас уж глядя без труда

Ты схожий более с собакой,

Выгнанной вон со двора!..

Вот в жизни иногда случится:

Выходит на свободу,

Кто был в сырой темнице,

А тот, кто руку набивал на грешных,

Сейчас и званий не достоин прежних.

"Я змей. Я волк. Я – смерть твоя.

И говорю – то не тая.

Но ангел мне дает подарок

И для меня он очень сладок!

Ведь боль щемит еще в душе,

Царапаются кошки тяжко,

Скребутся лапами извне,

И завывают томно и протяжно."

Трущобы вмиг дома сменили.

В округе тихо стало.

И вот мы в темноту ступили:

Во страхе сердце мигом сжало.

***

Усталый старый воин

Был весьма спокоен

Войдя в свои покои,

Казалось всем доволен.

Входную дверь закрыв

Ведущую во двор.

Зажег свечу он на окне

И сел поесть за стол.

"Хоть скуден пир для живота

В темницу ты не брошен…

И знаешь верно неспроста,

Что я терпеть был должен.

Лишения какие мне выпали на долю…

Поешь и спать ложись-ка, мразь, -

Я все тебе припомню"…

За домом у окна таясь

Багдадский вор момента ждал,

Когда бы выгодней напасть.

И просидел так где – то с час.

В безлюдье виделись огни,

Казалось бесы и прыгать стали.

Беззвучно двигались они

И стену пыли поднимали;

Но то лишь чудилось глазам,

Любившим солнца свет дневной.

Взгляд к ночи мерно привыкал,

Мирясь со здешней тьмой густой.

Тянулось время, отмеряя

Последние шаги до жизни края,

Того кто был уже не воин,

А лишь старик в годах преклонных.

Но тем не менее когда – то

Он заключенных унижал,

Им нанося кнутом удары,

Безумный страх в сердца вселял.

Прошло с тех пор уж много лет.

Сказать точнее не могу

Уверенности нет…

Свеча погасла, гомон стих.

И зашагал в постель старик.

Мгновение еще прошло,

И вот уже в кровати спит.

Абдул достал кинжал кривой,

Проверил лезвие рукой,

Провел легко по стали вдоль

Порезав грубую ладонь.

Стук сердца в голове звучал,

А тьма ночи сознание поглотила.

Возник по всюду красный пар.

Проникла в голову дурная сила.

И, овладев душою зло,

К убийству разум унесло.

"Я ждал с тобою встречи долго…

Наверно даже век прошел,

Пока искал тебя я – волка

И вот ведь все – таки нашел.

Пришел желанный час расплаты;

Я отомщу! И месть моя

В душе огнем сияет злата

И злости нету той конца....

Ты будешь мертв, иль мир уж треснет,

Густая кровь прольется ниц,

И чувствами меня согреет-

В череде угрюмых лиц…"

Входную дверь ножом открыв,

Да так чтобы старик не слышал,

Абдул с намерением вошел:

Момента казни все же выждал…

Прокравшись мерными шагами,

Касаясь голыми ступнями

Жилища пола из песка,

Он разглядел в постелях ткани

Лежащую фигуру старика.

В руках невольно задрожал

Сжимаемый хваткою кинжал.

Но тут нарушился покой,

Пронзенный вражеской рукой

Упал убийца стол сломав

И распростершись на полу

Глаза закрыл и так лежал.

Старик всего лишь вел игру,