— Стой, – Ллойд достал свой шлем, что валялся в четвёрке. — На.

— Заботушка, твою мать, – фыркнул я и забрал шлем.

Рыжая и правда была у клуба. Ждала.

— Эй, малыш, подвести? – ухмыльнулся я, когда подъехал, понятно рисанувнишь и сделав свечку [10] почти перед ней.

— Какого хрена? – она встала, глазом не моргнула. Злая, как Мегера.

— Прости, иметь дело в Белым – это как ходить с гранатой в жопе, – развёл я руками и протянул ей шлем. — Тут недалеко.

— Заебись, – девчонка явно очень серьёзно подумывала над тем, чтобы послать нас всех в пешее эротическое.

— Прости, рыжая, – повинился я. — Я сам заебался, чесслово, если хочешь послать нас – сделай это. Я пойму. Да мы все поймём.

Она поколебалась с мгновение и, когда я уже думал, что никуда она не поедет, забрала-таки шлем.

— Ну, ок, – кивнул я.

— Учти – будешь рисоваться, пока едем, я тебе палец в жопу запихну, – сказала она и почему-то хоть и было смешно, но уверенность, что так и сделает была железобетонной.

— И мы умрём, – парировал я.

— Ну и хер с ним, я ж психичка, мне пох. А ты, бесстрашный, помрёшь с моим пальцем в жопе, – ответила она.

Я рассмеялся.

— Умру счастливым, – развёл я руками.

— Да неужели?

— Конечно, палец классной девицы в жопе – предел мечтаний, – заржал я.

Она фыркнула. Волосы распущены, глаза накрашены, помады не было, но она ей и не нужна была – ротик, бля, губки у неё был зачётные. На ней были кеды, гольфы, футболка, джинсовка и такая прикольная юбка, которая как на куклах, с кучей слоёв, и для любой другой девицы это была бы проблема – в такой юбке на байке, но ей кажется было посрать.

— Зачётный наряд, Рыжик, – одобрил я и не без удовольствия смотрел, как она садиться. Хороши ножки, чтоб меня. — Погнали?

Она надела шлем, кивнула и обняла меня.

И реально самый мой охуенный пассажир. Было видно, что считывала то, как я ехал, вот была со мной одним целым, кажись я был готов ездить с ней до конца своих дней. Действительно не соврала, когда сказала, что сама умеет. Мне писец, как захотелось проверить.

Когда приехали, оказалось, что Белый уже в кашу. Был внутри и обхаживал девок – свой личный сортирный фан-клуб. И понимание, что придётся играть без него ни разу не радовало.

Ллойд был зол, потому что получается, что ему придётся петь, а он это дело не любил.

В подсобке, при выходе в народ, рыжая зависла.

— Ты чего? Мандраж всё-таки? – спросил я у её макушки.

— Нет, – совершенно спокойно ответила она. — Просто давно на сцене не стояла.

— Сколько? – поинтересовался я.

— Почти семь лет.

— Ого, – присвистнул я. — Серьёзный срок. Что было в последний раз?

— Отчётный концерт в училище, – ответила рыжая.

— Что играла?

— Вавальди, что ж ещё, – ответила Соль, явно с большим недовольством.

— Не любишь Вивальди?

— Не, – повела она плечом. — Но это уже не важно. Теперь так тем более.

И малышка, собравшись, пошла вперёд.

Честно говоря я увидел совсем другую девчонку. Народ её заряжал, прям вот вообще небо и земля между тем, какой её видели мы, и какой она была на сцене. Кайфовала, по полной. Играла отлично, подпевала Ллойду, которому всё же пришлось тянуть на себе выступление, а я стоял сбоку от неё и ярко чувствовал, как рыжую прёт. И меня пёрло за ней – люблю такое. Хотя в целом музыка мой кайф, другого и не надо на деле-то. Всё остальное просто… остальное.

Тусы после выступления не было. Рыжая свалила раньше, чем мы вообще смогли понять, что всё закончилось. Ллойд взвалил на себя невменяемого, бухого в щи Тоху, поймал тачку и потянул этого дебила домой.

Я заметил тогда, что рыжей названивал кто-то весь вечер, она пару раз взяла, не сказала почти ничего – явно говорил тот, кто звонил и было понятно, что ничего хорошего она не слышала. Потом она уже на звонки не отвечала.