“Наверно это было очень давно,

В пустом видении иль в добром кино…”

И нас заметила… замолчала, встала. Клянусь – засмущалась.

Я обернулся на Белого, во взгляде прям вопрос – это, твою мать, что такое?

— Крутая, да? – гордо вопросил Тоха, оглядывая нас троих. — Она потому и “Соль”, не только потому что Соловьёва, а потому что у неё природный контральт.

И прям светиться, сука, светится, как будто он сокровище отыскал. Не, понятно, что сокровище, но он то с какого боку к нему?

— Завязывай, Белый, – тем временем отозвалась рыжая. — Продолжаем? Перекуры у вас, будто никто никуда не спешит.

— Она права, мне через два часа по работе надо быть на другом конце Москвы, – фыркнул, поддакивая ей, Сатана, которому на деле, как единственному среди нас без музыкального образования чуваку то, как пела девчонка, было параллельно. Он только может сказать красиво было или нет. Всё.

А мы с Ллойдом переглянулись, понимая, что надо глянуть, что рыжее сокровище ещё умеет голосом делать.



8 - Лицей “След на воде”

4. Глава 1/3

Глянуть получилось в следующий раз, когда Белый, как всегда, опоздал на прогон.

— Эй, Рыжик, а споёшь нам? – выдал я, как прогнали обычное наше.

— Спеть? – повела бровью Соловьёва.

— Ну, да, – кивнул я, — только не говори, что не поёшь или что твой предел был в парке, окай? Слышали же, как ты тут без нас отрывалась. Что это было кстати? Знакомое что-то.

— Лицей “След на воде”, – ответила она. — Попса?

Я хмыкнул, а Ллойд тем временем присел на неё тоже.

— А что ещё можешь?

— Я вообще не очень по песням, – повела плечом Соль, явно смущаясь.

На ней была майка такая голубая, с глазами прям перекликалась, хотя я был уверен, что глазища у неё не голубые, а тёмно-серые, а тут реально прям синь. Джинсы, кеды, волосы – хвост высокий, рыжий. Ничего такая – ладная на деле крошка.

— Да брось, – подначил я, — все ж свои!

— Это вы тут друг другу свои, а я сбоку припёку на пару раз, – ответила рыжая.

— Так тем более – пофиг, что там и как, если мы мимо проходилы, – ухмыльнулся я.

— Что спеть? – уточнила она, соглашаясь.

— Да что хочешь, только чтобы мы знали, – вклинился Ллойд.

И она так фыркнула на это, прям словно мы не отсюда все, но понятно, что миротворец загнал – ту песню, что она пела в прошлый раз, я вообще слышал наверное только вскользь, что-то ну очень давно и момолётом.

— Только давай без "сектора", что-то, что нужно петь, – добавил Ллойд. Мы усмехнулись и видно, что рыжая расслабилась.

— Чё это, – с озорством посмотрела она, идя к пианино, — без сектора? Хочешь "Арию Василисы" [9] спою?

Я сложился с гогота, через мгновение дело дошло до Сатаны. А потом въехал Ллойд, но ответить ничего не успел.

— Если буду лажать, – проговорила она, садясь за пианино, — сорян – не люблю клавишные.

И она заиграла, и очень похоже на Богемскую рапсодию и я реально прям думал, что сейчас начнёт: "Ваня, приди ко мне…"

Правда нет, исправилась, запела другое и хотя мы знали песню, кто ж не знает “Listen to your heart” Roxette?

Но, чтоб я сдох, серьёзно – это было так охрененно. Мы с Ллойдом пооткрывали рты, как два дебила, разве что слюна не потекла, пиздец, даже Сатана завис.

Она могла петь сопрано и было видно, что голос ей ставили именно в эту сторону, уж не знаю по какой причине, может потому что в детстве у неё был более высокий голос, а потом поменялся. А ещё народное в нём тоже что-то было. Да и какая, нах, разница?

— Как думаешь, – нагнулся ко мне Ллойд, спросил шёпотом, — если обработать, пойдёт? Запишем?

И я понимал, что пойдёт. Нас с ним пёрло в прикол переделывать вот такие попсовые хиты под что-то тяжёлое и жёсткое. А с таким голосом вообще жара – делай что хошь. Я кивнул и просто слетел с переходов, которые рыжая делала голосом.